Книга Агент Зигзаг. Подлинная история Эдди Чапмена - предателя и героя - Бен Макинтайр

Если пойманный шпион считался подходящим, начиналась усиленная работа. Для начала приходилось вовсю задействовать воображение. По словам Мастермана, сотрудник, ведший агента, должен был «смотреть его глазами и слушать его ушами», в результате создавая для него новую жизнь, максимально похожую на ту, которую он должен был вести. К примеру, если двойной агент, по легенде, передавал свои сообщения из Эйлендоро, он должен был знать, как выглядит этот городок, и, по возможности, побывать в нем или в непосредственной близости, поскольку существовали подозрения, что немцы способны фиксировать место передачи, возможно, с точностью до одной мили.

Это была чертовски трудная логическая задача. Каждому двойному агенту необходим был тихий дом со штатом минимум из пяти человек: сотрудник, ведший агента, радист, в обязанности которого входил прием и передача сообщений, два охранника, двадцать четыре часа в сутки следившие, чтобы их подопечный не сбежал, и доверенная экономка, отвечавшая за питание всей группы. Сотрудник, отвечавший за агента, должен был установить, какая информация тому необходима, и подготовить все необходимые фальшивые документы таким образом, чтобы не навредить военной экономике страны. Если агент будет передавать лишь бесполезную информацию, абверовское начальство догадается о его провале и прекратит связь с ним. Чтобы поддерживать доверие немцев, двойной агент должен посылать смесь из правдивой, но безвредной информации, так сказать «на два гроша», состоящей из малозначащих фактов, и ложных данных, безусловно интересных вражеской разведке, которые при этом невозможно изобличить как фальшивку, и во всем согласованных с общим потоком дезинформации.

Деликатную задачу о том, какие данные посылать врагу, а какие — нет, решал «Комитет „Двадцать“». Тем временем двойной агент должен постоянно быть занятым и довольным: ведь если, будучи в дурном настроении, он исхитрится сообщить своим немецким хозяевам, что работает под контролем британцев, вся система окажется под угрозой. Мастерман писал: «Двойные агенты тщеславны, склонны к ипохондрии и самокопанию. Именно поэтому они часто начинают бездельничать, а праздность, в свою очередь, влечет за собой глубокие раздумья, которых следует избегать всеми возможными силами». Тар Робертсон скоро понял: чтобы агенты были довольны, их следует награждать, причем не только даруя жизнь. В подразделении стали руководствоваться «правилом щедрости»: так, агентам, которых при отправке немцы снабжали деньгами (а это бывало нередко), было разрешено оставлять себе процент от суммы.

Идеальный сотрудник, работавший с двойными агентами, должен был быть охранником, другом, психологом, радиотехником, казначеем, организатором развлечений и персональной нянькой. Ему неплохо было бы также стать святым, поскольку двойные агенты, которых столь старательно баловали и улещивали, были по большей части чрезвычайно неприятными, жадными, склонными к паранойе, вероломными созданиями и, по крайней мере поначалу, врагами Британии. Вдобавок все конфликты следовало разрешать чрезвычайно быстро: ведь чем дольше шпион не выходил на связь со своими хозяевами, тем вернее они могли заподозрить, что он был схвачен и переметнулся на сторону врага.

Результаты этой работы показали, насколько талантливо Тар Робертсон отобрал в свою команду людей «для выполнения высокоинтеллектуальной и четко определенной задачи». За время войны по подозрению в шпионской деятельности в Великобритании были арестованы 480 человек. Лишь 77 из них оказались немцами. Остальные были, в порядке уменьшения численности, бельгийцами, французами, норвежцами и голландцами, а также представителями всех возможных рас и национальностей, включая нескольких лиц без гражданства. После 1940 года британцев среди них почти не встречалось. Порядка четверти из них согласились работать в качестве двойных агентов, около сорока человек внесли действительно значимый вклад в победу. Некоторым удалось проработать совсем недолго, другие водили за нос своих немецких хозяев до самого конца войны. Горстка лучших агентов была вовлечена в величайшую стратегическую игру — операцию «Стойкость», в ходе которой немцев удалось убедить, что вторжение союзнических армий на континент произойдет не в Нормандии, а через Па-де-Кале.

К началу 1942 года команда Тара Робертсона могла по праву гордиться собой. Благодаря «наиболее секретным источникам» было задержано множество шпионов, и многих из них удалось превратить в двойных агентов. И все же команда В1А пребывала в постоянном напряжении, поскольку какой-нибудь шпион мог просочиться в Великобританию, попытаться выйти на контакт с агентом, уже действующим в стране, обнаружить, что тот работает под контролем противника, и тем самым свести на нет все усилия по созданию сети двойных агентов. Эти страхи обострились, когда в Кембридже было найдено тело человека по имени Энгельбертус Фуккен, псевдоним Уилльяма Тер Браака. Голландец Тер Браак выбросился с парашютом над Британией в ноябре 1940 года, однако пять месяцев спустя у него закончились деньги, и он, забравшись в общественное бомбоубежище, пустил себе пулю в голову из немецкого пистолета. Если Тер Браак мог оставаться неразоблаченным в течение столь долгого времени, значит, много немецких агентов до сих пор находятся на свободе. Мастерман озвучил навязчивые страхи каждого, кто занимается поимкой шпионов в военное время: «Нас не оставляла в покое мысль о том, что вокруг шпионов, которых мы контролируем, действует еще одна, куда более обширная шпионская сеть».

МИ-5 не могла игнорировать тот факт, что число пойманных ею шпионов сравнительно невелико. Интеллектуальный профессиональный уровень задержанных агентов был столь низок, что кое кто в разведке начал подозревать, будто их используют лишь в качестве подсадных уток. «Могут ли сотрудники разведывательной службы, тем более руководимой суперэффективными немцами, быть столь некомпетентными?» — вопрошал Юэн Монтегю, представитель морской военной разведки в «Комитете „Двадцать“». Быть может, немцы уже тренируют армию супершпионов, которых будут засылать вместо этих странных ребят, попадающихся британцам до сих пор? Быть может, эти шпионы высокого класса уже ходят, непойманные, по английской земле, или находятся на пути сюда?

Вот почему охотники на шпионов Тара Робертсона напряглись, когда информация об агенте под псевдонимом Фриц, имя неизвестно, полученная британскими расшифровщиками в Блетчли-Парке, была передана разведчикам. Судя по радиоперехватам, у немцев было немало проблем с этим Фрицем, который иногда обозначался в радиограммах как «Ч» или «Э». В мае парижскому отделению абвера было поручено закупить для Фрица новую одежду. Еще через неделю Нант затребовал новый радиопередатчик английского производства из числа захваченных у арестованных британских агентов. В июне, сообщили расшифровщики, немцы потратили 9500 франков на стоматолога, который понадобился Фрицу после неудачного прыжка с парашютом, — эта сумма была больше, чем большинство германских агентов получали на все время своей миссии.

Нантское подразделение абвера начало именовать Фрица Фрицхеном: уменьшительная форма имени должна была символизировать более тесные отношения с этим новым сотрудником. Из «наиболее секретных источников» стало известно, что Штефан фон Грёнинг, уже идентифицированный британской разведкой как глава нантского подразделения абвера, был совершенно очарован Фрицем. В июне он хвастался Парижу, что «Фриц уже в состоянии готовить материалы для диверсий без посторонней помощи». В июле он утверждал, что Фриц абсолютно лоялен, «любые контакты с врагом совершенно исключены». Скептически настроенные парижане в ответной радиограмме спрашивали, по какой нелепой случайности из послания фон Грёнинга исчезла частица «не».