Книга Мы еще вернемся в Крым - Георгий Свиридов

– Рассказывай! – повелел Сивоус.

Василий рассказал, как ночью вышли на шоссейку из Феодосии между деревнями Бахчи-Эли и Ортланом, как в лесу устроили засаду. Ждать пришлось недолго. На рассвете, часов в семь, со стороны Феодосии послышался шум моторов. А вскоре одна за другой показались три грузовые автомашины, крытые брезентом. В таких обычно немцы перевозят солдат. С горы они мчались на бешеной скорости. Подпустили на полсотни метров и открыли прицельный огонь, в первую очередь по кабинам. Первыми выстрелам были убиты водители, и три машины, одна за другой, повалились в придорожную канаву. Из кузовов стали выскакивать фашисты и сразу попали под партизанские пули. Через десять минут все было кончено.

– На месте осталось шестьдесят четыре трупа, – закончил рассказ Василий, – машины подожгли.

– Потери? – спросил командир.

– Без потерь! – бодро ответил Шалыков.

– Молодцы! – похвалил Сивоус.

А Василий, немного подумав, сказал:

– Не могу понять одного. Ехали фрицы в солдатской машине, а на поверку вышло, что все убитые – сплошь офицеры. По шинелям и погонам сразу видно. Шпарили без охраны. Так вроде еще не было, чтоб офицеры и без охраны. А у троих под шинелями не мундиры, а нижнее белье. Вроде, выходит, офицерики драпали поспешно. От кого, интересно? Может, там, в Феодосии, заварушка какая-то, а?

– Будем выяснять, – сказал командир и повелел, – а сейчас в столовую отдыхать!

На следующий день картина прояснилась. Пришли связные из Центрального штаба во главе с Иваном Гавриловичем Геновым, командиром соседнего, второго партизанского района. Он и сообщил радостную весть:

– Под Новый год наши высадили морской десант в Феодосии!

3

Алексей Громов сбавил шаги и невольно остановился около небольшого старого дома, сложенного из белого ракушечника. Здесь, в районе Карантина, много таких старых домов. Громов посмотрел в даль знакомой улицы, всегда веселой, людной, опрятной, а сейчас угрюмой, замусоренной, безлюдной. Дома, опечаленные, хмурые, с закрытыми ставнями, у многих окна забиты досками, фанерой.

Над домами с нудным воем пронесся немецкий бомбардировщик. Снова начиналась бомбежка города и порта. От взрывов подрагивала земля, с деревьев осыпался снег.

«Где-то поблизости в городе притаилась сволочь, – зло подумал он, – и сигнализирует немца о прибытии новых транспортов!» А с началом бомбежки из подвалов и тайников выползали недобитые гитлеровцы. Рядом раздавались выстрелы и короткие автоматные очереди.

В чуть приоткрытую калитку выглянул курносый мальчуган. Большая, видимо, отцовская шапка-ушанка наползала ему на глаза. Увидел Алексея, он обрадовался и прокричал:

– Дяденька! Дяденька моряк! В том доме два фашиста!

– В каком?

– Вон в том, – он указал рукой, – что напротив!

Алексей в одно мгновение пересек улицу и оказался у входной двери. Из дома донесся отчаянный детский плач. Алексей ударил прикладом автомата в деревянную дверь:

– Открывай!

Из-за двери послышался женский голос:

– У двери немец с автоматом, он душит меня…

– С какой стороны он стоит?

– С левой, где петля… Не души меня, гад! Ой-ой!

Алексей вскинул автомат и резанул очередью сверху вниз по левой части двери.

– Упал…Бегите во двор, к окнам! Там второй…

Громов метнулся во двор. Долговязый рыжий немец в расстегнутом сером мундире, на котором болтались две медали, успел выпрыгнуть из окна и приземлился прямо на колючий куст роз и выронил свой шмайсер. Чертыхнувшись, он вскочил на ноги.

Алексей вскинул автомат. Но вместо выстрела раздался сухой щелчок. Патроны кончились!

Гитлеровец злорадно усмехнулся. У него оказался хороший слух. Он выхватил тесак, традиционный штык-нож, и уверенно кинулся на моряка. Алексей легко и привычно отклонился, как делал не раз на ринге при лобовой атаке соперника, и правой рукой провел встречный прямой удар.

Но и немец оказался не простак. Он, в свою очередь, тоже успел увернуться от кулака боксера. И снова бросился в атаку. Молча и зло. Тускло сверкнуло лезвие тесака. Алексей едва успел отклониться и, не теряя времени, перенес вес тела на правую ногу, а левой шагнул вперед и чуть в сторону, с поворотом тела. Провел рискованный и сложный прием, который в боксерских кругах называют «тур вальса». Не каждый боксер в ходе схватки способен применить его. И в следующий миг Алексей оказался рядом с противником, почти вплотную с ним. Ударил по корпусу, коротким взрывным ударом в солнечное сплетение. Немец охнул и невольно согнулся. Громов к первому удару добавил второй. Быстро, автоматически провел удар снизу. Немец, как подброшенный мощной пружиной, взмахнул руками и плашмя, словно мешок с песком, спиной рухнул на густой куст роз.

«Все! Нокаут! – мелькнуло в голове Алексея. – Скоро не очухается!»

И еще подумал о том, что легко отделался. Могло быть хуже. Перевел дух. Надо же, патроны кончились… Вытер тыльной стороной ладони пересохшие губы. Посмотрел на гитлеровца. Тот не шевелился. Боксерским взглядом определил, что килограммов за девяносто потянет… Чистый тяжелый вес! Отвоевался, захватчик! Добивать лежачего немца не стал. Не захотел. Не в его правилах бить лежачего.

Алексей нагнулся, взял из рук немца тесак. Срезал кусок веревки, на которой вешали выстиранное белье. Перевернул гитлеровца на живот, завернул руки и связал их морским узлом. Потом и ноги спутал. Поднял шмайсер и зашагал к калитке. «Надо патрульных сюда прислать, – решил он, – пусть заберут и доставят фрица на сборный пункт для военнопленных». И еще подумал, что нечего ему шляться под бомбежкой и нарываться на такие неприятности.

Родной портовый город жил страхом и тревогой. Налет продолжался. С протяжным надрывным воем бомбардировщики, один за другим, пикировали на порт. Ухали разрывы бомб, отрывисто и торопливо стреляли зенитки, захлебывались крупнокалиберные пулеметы. И в этой напряженной какофонии Алексей привычным ухом артиллериста уловил глухие хлопки миномета. Он насторожился, прислушался. Стреляли из миномета, и где-то рядом, возможно, из соседнего двора. Слали мину за миной в порт, где идет разгрузка транспортов.

– Повылазили, гады, из щелей, – выругался боксер.

Решение пришло само собой: надо залезть на крышу ближайшего дома и сверху определить, где оживилось осиное гнездо, откуда ведут минометный обстрел. И направить в тот двор патрульных моряков, чтобы разделались с минометчиками.

Алексей осмотрелся. У ближайших домов высокие заборы и крепкие ворота. На стук не откроют. А у него ни одной гранаты, да и патроны в автомате кончились. Хорошо, что хоть немецкий прихватил. Передернул затвор, убедился, что есть патроны. Как же быть?

Взгляд остановился на старой акации, что росла близко от каменного забора. Он в напряженных ситуациях не привык долго размышлять. В боевой обстановке, как в бою на ринге, надо быстро принимать решение и действовать. Влезть на старую акацию ему не составляло большого труда. А дальше все просто. С забора перебрался на крышу дома, густо покрытую снегом. Сверху открывался вид на ближайшие дворы, на порт. А в порту, несмотря на бомбежку, шла разгрузка крупного транспортного судна.