Книга Прыжок над бездной - Владимир Михановский

Зычный голос глашатая перекрывал колокольный перезвон.

– Эй, люди добрые! – во всю мочь, надсаживаясь, кричал мужик, покрасневший от натуги. – Все, кто может оружие держать, все, кому дорога земля наша Русская, все собирайтесь на площади! Вылазку будем готовить на Клементьевское поле. Всыплем жару ворогу лютому!

Когда Иван и Аникей добрались до площади, народу здесь было – не протолкнуться.

В этот момент на возвышение степенно взошел князь Долгоруков.

– Братие! – начал он зычным, чуть сиплым голосом. – Говорить здесь много нечего, времени на это у нас нет. Сами видите, как дело обстоит. А действовать нам надлежит так…

Голос князя дрожал.

– Волнуется, – прошептал Крашенинников, толкнув в бок Аникея.

– Сейчас мы все, кто способен держать оружие, разобьемся на два отряда – конный и пеший, – продолжал Долгоруков окрепшим голосом, сумев справиться с волнением. – Собираемся у главных ворот. Потом по сигналу выйдем из монастыря и дадим бой.

– Ах, славно! – сказал Иван.

Аникей промолчал, только сильнее сжал кулаки и воинственно приподнял рыжую бороду.

– …Как за ворота выйдем – не разбредаться, – продолжал говорить князь вслед толпе, хлынувшей к воротам. – Клином держаться!..

Колокола, словно по команде, разом умолкли, и голос князя волнами прокатывался по быстро пустеющей площади.

Ивана и Аникея чуть не задавили, когда они, помогая себе локтями, продирались к месту, где формировался для вылазки пеший отряд.

– Эх, нам бы сейчас да тех коней, – посетовал Крашенинников. – Ужо мы бы погарцевали.

Багров только усмехнулся.

Оба, не сговариваясь, стали в первый ряд пешего отряда, который вскоре, повинуясь команде, нестройно двинулся в сторону ворот.

Большинство смердов не имело оружия, одеты были разномастно – кто во что горазд, но глаза людей горели решимостью.

Бабы, жавшиеся к избам да плетням, поглядывали на новоявленных ратников с жалостью, иные вытирали платками то ли слезы, то ли капли нудного дождя. Какая-то молодуха выла в голос, надрывно.

У самых ворот отряд приостановился, сломав и без того призрачный строй. Высокий востролицый человек, судя по рясе из монастырской братии, раздавал оружие тем, у кого его не было – таких было большинство. Тут были топорики, крупные дубинки, бердыши, крючья, копья.

По дороге к воротам отряд успел разрастись подобно снежному кому. Кроме того, многие мужики, услышав набат и смекнув, что к чему, направились прямо к воротам, опередив отряд, сформированный на монастырской площади. Поэтому Аникею и Ивану, чтобы получить оружие, пришлось выстоять длинную очередь, несмотря на то что они шагали в первом ряду.

Оружие, вытащенное из монастырских подвалов, было заржавленным, в большинстве своем казалось мало пригодным, а то и вовсе негожим для сражения.

– Таким копьецом и курицу не проткнешь, – с досадой крякнул стоявший перед ними мужик, трогая пальцем затупленное острие протянутого ему копья.

– Ништо, злее будешь. Проходи давай, другие ждут! – прикрикнули на него. – Ишь, привереда!

Крашенинников взял предложенный ему топорик, провел ладонью по лезвию, покачал головой.

– Хоть наточить бы догадались, защитнички, – обратился он к монаху. – Таким топором и лучину не нащиплешь.

– И за такой спасибо скажи, смерд, – огрызнулся монах.

У Ивана заходили желваки.

– Не лезвием, так обухом, – улыбнулся Аникей, беря приятеля за руку и предотвращая готовую вспыхнуть ссору: он знал его характер.

Багрову оружие разрешили выбирать, и тот после некоторого раздумья взял острую, хотя и несколько заржавленную пику.

Поставили наново строй. Затем по сигналу ворота со скрипом распахнули, и отряд, подбадривая себя криками, ринулся наружу. Тут же, вслед за пешим, рванулся вперед и конный отряд, с ходу врубившись в гущу растерявшихся от неожиданности врагов.

Лязг железа заглушал стоны раненых и умирающих, крики сражающихся.

Чувство ненависти к врагу захлестнуло Ивана, вытеснив все прочие. Позабыв об опасности, он в несколько прыжков отдалился от своего отряда, легко перемахнул широкую яму, бог весть для какой надобности вырытую осаждающими, и очутился у них в тылу.

Натренированные мышцы работали четко, безотказно, как бы сами по себе несли сильное тело. Ох, как помогло ему учение в ратном лагере князя Долгорукова!

– Ванька! Ты куда? – услышал он чей-то крик. – Беги назад, сгинешь!

Но Крашенинников горящими глазами выискивал, какой бы вред побольше нанести ворогу. Оглянувшись, отметил про себя, что отдалился от монастырских ворот на порядочное расстояние.

Внимание парня привлекла осадная лестница огромной длины, которую он уже видел с крепостной стены. Лестница покоилась на доброй дюжине подвод, составленных гуськом, и была доставлена к крепости, судя по всему, издалека.

«Пожалуй, ежели приставить, вровень со стеной крепостной будет», – мгновенно прикинул Иван, и ярость вспыхнула в сердце. Подскочив к середине лестницы, он изо всех сил принялся рубить ее.

Лестница была сработана на совесть, может даже, и чужеземными мастерами, к тому же обита железными полосами, а топорик бойца невелик да и выщерблен. Но Крашенинников с такой злобой врубился в лестницу, что щепа брызнула во все стороны, словно рой разгневанных пчел.

Чтобы сподручнее было рубить, Иван вскочил на лестницу. И рубил, рубил ее, словно живого врага, позабыв обо всем на свете.

Смельчака наконец заметили. Откуда-то сбоку к нему метнулся огромный детина с побелевшими от ярости глазами. Он что-то кричал на шипящем языке и сжимал пудовые кулачищи. В одном из них тускло сверкнул нож.

Соскакивая ему навстречу, Иван запнулся о перекладину почти перерубленной лестницы и выронил топорик, который отлетел далеко прочь.

Нападающий ухмыльнулся и носком сапога отбросил оружие врага еще дальше.

Ивану оставалось надеяться на собственные силы да ловкость. Мог он и убежать – враг бы его едва ли догнал, – однако эта мысль и в голову ему не пришла.

Противник приближался медленно, выбирая момент, чтобы нанести удар наверняка. Но и Крашенинников был начеку. Далеко позади ему почудился голос Аникея, пробившийся сквозь гомон битвы, но он понимал, что оглядываться нельзя.

Со стороны соперники напоминали двух бойцовых кочетов, топчущихся по кругу. Поляку никак не удавалось применить нож, настолько ловко увертывался Иван.

В одно из мгновений враг коротко замахнулся, метя в грудь Ивана, но тот нырком ушел в сторону, и лезвие рассекло воздух. Улучив момент и быстро оглянувшись, Крашенинников убедился, что помощи ждать неоткуда: сотоварищи рубились далеко. И Аникея не видать…