Книга Мертвая армия - Сергей Самаров

— Николай! — позвал командир.

— Я! — отозвался младший сержант.

— Ведешь взвод на остров впереди. Обычный костер для сушки. Предположительно, привал на полтора часа. Потом решим, увеличить привал или уменьшить. Про ужин не забудь…

Гавриленков пропустил мимо себя строй солдат и группу оперов ФСБ, дождался старшего сержанта Клишина, но и того отослал вслед за взводом на остров, а сам поднял к глазам бинокль. Ему сразу, еще без бинокля, показалось, что взвод догонял младший сержант Загоскин, а теперь убедился в этом. Но почему он один? Неужели с остальными что-то случилось?..

Здание лаборатории смотрело на окружающие ее леса темными окнами. Конечно, и секретарша уже ушла, и приемная была закрыта, хотя под сигнализацию сдается только кабинет самого профессора, а приемная только на ключ закрывается. Причем ключ в двери с электронной идентификацией. Открыть эту дверь могут только сам Владимир Иванович и его секретарша. В дверь была вставлена миниатюрная камера, соединенная с блокирующим замок компьютером. В память процессора этого компьютера был заложен снимок рисунка сетчатки глаза и профессора, и секретарши. Говорят, что это даже более серьезная охранная система, чем отпечаток пальца. Палец человека можно отрубить, и, в зависимости от условий хранения, им можно пользоваться, даже можно держать его постоянно в холодильнике, и рисунок отпечатка пальца не изменится. А вот глаз вырвать невозможно, у мертвого глаза сетчатка теряет свой рисунок. Создатели замка рассказывали даже историю, как на дорогие представительские автомобили «Ауди А8» установили противоугонное устройство, которое позволяло запускать двигатель после идентификации отпечатка пальца. Но наша российская действительность оказалась непредсказуемой для немецких автоинженеров. Машину украли вместе с хозяином, перебили номера на двигателе, повесили новые номерные знаки и пытались продать вместе с пальцем прежнего владельца, потому что не сумели перепрошить бортовой компьютер и снять ограничения. С сетчаткой глаза такой номер не прошел бы. Воры и убийцы даже двигатель завести не сумели бы.

Дежурный охранник у дверей предупредил профессора, что на этаже его дожидается генерал-майор ФСБ Логинов. Генерал имел постоянный пропуск с отметкой «24 часа» и потому мог посещать лабораторию в любое время суток.

Владимир Иванович, проходя к двери приемной через полутемный коридор, только приветственно руку поднял. Генерал спрыгнул с широкого подоконника, где удобно устроился, и тоже направился к двери.

Профессор открыл сначала дверь приемной, потом приложил глаз к специальному глазку в своей кабинетной двери. Здесь уже была другая система, и даже секретарша не могла открыть эту дверь. Затем распахнулось небольшое окошко, и профессор, закрывая кодовый замок от генерала своим обширным телом, набрал код отключения сигнализации и только после этого воспользовался обыкновенным механическим ключом. Свет во всех помещениях зажигался автоматически при открытии двери.

— Заходите, Константин Петрович.

Генерал зашел и сразу устало опустился в кресло перед столом. Профессор выключил центральный свет и включил настольную лампу. Он вообще еще со студенческих лет считал, что работать следует исключительно с настольной лампой, которая создает «волшебный круг», в котором концентрируются все мысли человека. А при верхнем свете мысли, как сам этот свет, рассеиваются по помещению, и попробуй потом поймай их.

Разговор начал Владимир Иванович и затронул тему, которая была, что называется, еще горячей и требовала к тому же комментария специалиста, каковым генерал Логинов как раз и являлся.

— Сегодня меня, когда я поехал в аэропорт встречать профессора Огервайзера, уже на подъезде к Москве взяла под контроль какая-то машина. Потом я несколько раз видел ее за собой и в городе, и по дороге из аэропорта, и около гостиницы. В конце концов, эта машина проводила меня до поворота к зданию лаборатории. «Мерседес» C-класса. Я так понимаю, это коллеги тех парней, что категорично начали трясти генерал-майора Макарцева?

— Едва ли, — возразил генерал. — У нас служба собственной безопасности демонстративно предпочитает служебные «Лады» всем прочим моделям. Правда, машины часто меняют. А вы говорите, слежка за вами велась все время с одной машины?

— Да. Постоянно этот маленький симпатичный «мерседесик».

— Это не профессионально. Наша наружка не могла бы себе такого позволить. Наши работают аккуратно, их «зарегистрировать» может только опытный разведчик-профессионал. Номер вы, надеюсь, запомнили?

— Это не мое дело — запоминать такие номера. У меня память предназначена для другого, и я ее берегу. Я обратил внимание своего охранника. Он сказал, что уже сфотографировал и машину, и водителя, и пассажира, и отправил снимки на идентификацию со своего планшетника. Планшетник охранников всегда лежит в машине. Я не знаю, какой режим работы в ФСО и насколько они оперативны, но, надеюсь, к утру уже будут какие-то результаты. Но вы, товарищ генерал, по другому делу…

— Да. Меня сегодня допрашивали, и большинство вопросов относилось к вашей Дальневосточной экспедиции. Я знаю о ней слишком мало, чтобы что-то рассказывать, я вообще не участвовал ни в подготовке, ни в планировании работы, ни в чем другом. И потому на все вопросы отвечал одинаково: «Аз не вем сего»[15]. Оказывается, дознаватели из службы собственной безопасности у нас тоже Евангелие читали и меня поняли, даже поправить пытались, чем сильно меня, признаюсь, удивили. — Генерал пытался говорить шутливо и слегка беспечно, но видно было, что это просто рисовка, а в действительности ему совсем не до шуток.

— Я не очень разбираюсь, что такое служба собственной безопасности, чем она занимается и какие функции исполняет, — сказал профессор Груббер.

— Вообще-то она называлась службой раньше. Сейчас это управление собственной безопасности — девятое управление. Только попрошу не путать с Девятым главным управлением КГБ — это нынешнее ФСО. Они от нас полностью отделились, как и бывшее Первое главное управление. Но мы все еще по привычке называем нынешнее Девятое управление службой. Подчиняется оно непосредственно директору ФСБ или его заместителю, если тот официально назначен исполняющим обязанности, например на время отпуска директора. В другое время — только директору. Без исключений. Сфера интересов простая и вульгарная — пресечение любой противоправной деятельности сотрудников ФСБ. Словно в сегодняшней обстановке кому-то дано работать полностью в правовом поле… По большому счету, любое дело, любая крупная операция — все выходит за правовое поле. Иначе нельзя. Иначе просто невозможно работать. И это не только у нас. Это во всем мире так.

— А я-то по наивности думал, что они занимаются исключительно борьбой с коррупцией, — признался профессор.

— И это тоже. Но об этом говорят открыто, а другое скрывают, потому и такое искажение восприятия. Не вы одни, профессор, дезинформированы.