Книга Русский диверсант абвера. Суперагент Скорцени против СМЕРШа - Николай Куликов

В момент отделения в воздухе и старта дважды случались аварии: ракеты сталкивались с самолетом-носителем. Во время одного из таких инцидентов «ФАУ» взорвалась; ее пилот-испытатель погиб, а самолет лишь каким-то чудом уцелел, и экипаж его с большим трудом совершил аварийную посадку. Кроме того, огненный «хвост» из сопла реактивного двигателя стартующей ракеты частично прожигал обшивку фюзеляжа бомбардировщика — когда это привело к авиакатастрофе, все испытательные полеты были прекращены. По этим и ряду других причин проект по разработке и изготовлению управляемых самолетов-снарядов в начале лета 1944 года был «заморожен». Скорцени тогда же отозвали из Пенемюнде по другим, более неотложным делам, и мысленно он «поставил крест» на этой идее.

Однако по настоянию фон Брауна работы вскоре были возобновлены и успешно продолжены: уже в начале августа в кабинете Кальтенбруннера доктор Дорнбергер в присутствии майора Скорцени доложил весьма обнадеживающие результаты последних испытаний. Для Скорцени это было приятной неожиданностью, своего рода сюрпризом: всего за два неполных месяца, прошедших со дня его отъезда из Пенемюнде, там проделали колоссальную работу по окончательной доработке и подготовке к боевому применению управляемых «ФАУ» — новейшего секретного оружия рейха. Штурмбаннфюрер не без удивления узнал, что в нескольких полетах самолетом-снарядом управляла прославленная Ханна Рейтч — самая известная в Третьем рейхе женщина-авиатор. Она была первой среди немецких женщин летчиком-испытателем люфтваффе и, кстати, изъявила горячее желание лично участвовать в боевом применении управляемых ракет. (В чем ей, кстати, было категорически отказано — командование справедливо полагало, что подобные задачи по плечу только «сильному» полу…)

…Прошло еще два месяца. Седьмого октября Скорцени должен был присутствовать на окончательных испытаниях управляемой «ФАУ» и утвердить кандидатуры двух пилотов — основного и дублера, которые будут играть ключевую роль во всем этом «полуфантастическом» проекте покушения. Подобным эпитетом Скорцени окрестил его про себя не случайно: он не был уверен в положительном результате — слишком все сложно и непредсказуемо. Но как истинный солдат принял порученное задание к безоговорочному исполнению — он не привык обсуждать приказы. Из Берлина, с аэродрома Темпельхоф, штурмбаннфюрера доставил накануне на остров транспортный «Юнкерс-52», на котором он летел вместе с большой группой военных и инженерно-технических работников ракетного центра. Полет продолжался не более сорока минут, но майор успел за это время плодотворно пообщаться с молодым инженером Бэром — с ним он познакомился и даже немного подружился в свой первый, весенний приезд на остров. Карл Бэр невесело поведал, что за последние месяцы налеты англо-американской авиации резко активизировались, и практически все наземные сооружения на острове превращены в груду развалин. Работы теперь ведутся только в подземных бункерах и убежищах на глубине, недосягаемой для вражеских фугасок. Кроме того, основное ракетное производство свернуто и переведено в другое место — понизив голос, Бэр почти на ухо, несмотря на сильный шум в салоне самолета, сообщил Скорцени, что, по слухам, это где-то в Тюрингии. «Вот болтун, — беззлобно подумал Скорцени, слушая инженера, — впрочем, насчет Тюрингии все правильно». Действительно, там, в глубоких шахтах близ городка Нордхаузен, был заново отстроен гигантский подземный завод, где началось производство ракетного оружия нового поколения — баллистических ракет «ФАУ-2». Штурмбаннфюрер знал об этом по роду своей совершенно секретной деятельности и даже ознакомился несколько месяцев назад с отчетом об испытаниях этой огромной суперракеты: при весе почти тринадцать тонн и высоте с четырехэтажный дом «ФАУ-2» достигла рекордного потолка полета — свыше ста километров! Разумеется, Скорцени не стал демонстрировать перед знакомым инженером свою осведомленность и перевел разговор на другую тему…

На остров Узедом прилетели в девять вечера: было уже темно, и соблюдался строжайший режим светомаскировки, поэтому Скорцени мало что разглядел со взлетно-посадочной полосы. Встречавший унтер-офицер подвез его на легковом армейском вездеходе до входа в большой подземный бункер, служивший при налетах вражеской авиации бомбоубежищем для командного состава и инженерно-технических специалистов центра. Кроме того, помещение использовалось в качестве гостиницы для кратковременного пребывания на острове командированных старших офицеров и высокопоставленных гражданских лиц: из-за постоянных налетов вся жизнедеятельность на полигоне осуществлялась теперь под землей. Ответив на приветствие дежурного ефрейтора у входа, майор с сопровождающим спустились по длинной бетонной лестнице в подземный бункер, слабо освещенный тускло горевшими матовыми плафонами на потолке. В длинном коридоре с одной стороны располагались небольшие узкие помещения, чем-то напоминающие каюты на корабле: с кроватью, тумбочкой, небольшим столиком и стулом, Эти комнаты-пеналы были отделены друг от друга деревянными перегородками, которые не доходили до высокого бетонного потолка. Сейчас, в связи с переездом основного производства в другое место, помещение пустовало — ракетный центр в Пенемюнде сильно обезлюдел за последнее время. Однако он продолжал функционировать: ракеты испытывались, дорабатывались и производились — пусть даже в урезанном объеме.

Кровать была удобной и застелена белоснежными простынями: отпустив унтер-офицера, Скорцени быстро разделся и с удовольствием вытянулся во весь свой немалый рост — он чертовски устал сегодня! Неожиданно громко зазвенел телефонный аппарат на тумбочке рядом с кроватью. Штурмбаннфюрер, не поднимаясь, протянул руку и взял трубку:

— Штурмбаннфюрер СС Скорцени у телефона!

— С прибытием, господин штурмбаннфюрер! С вами говорит дежурный помощник начальника испытательного аэродрома обер-лейтенант Крупински!

— Слушаю вас, обер-лейтенант.

— Испытания назначены на завтра, на восемь утра — в шесть тридцать за вами прибудет сопровождающий.

— Спасибо, я понял… Позвоните мне ровно в шесть ноль-ноль!

Скорцени положил трубку и минут десять лежал на спине, с открытыми глазами — ему не спалось. Потом сел на кровать, выкурил сигарету и выпил стакан воды из графина, который стоял тут же, на тумбочке рядом с телефоном. Снова лег: было тихо, только где-то негромко шумели вентиляторы. Помещение погрузилось в полумрак — слабый свет давали только редкие светильники ночного дежурного освещения. В такой обстановке хорошо думалось, и Скорцени, к которому упорно не шел сон, невольно вспомнил сегодняшний день, такой богатый событиями: совещание в Главном управлении, приватный разговор с Шелленбергом, отлет сюда.

…Громко зазвенел телефон, прервав череду воспоминаний. Майор привычно, по-военному четко произнес:

— Штурмбаннфюрер СС Скорцени слушает!

— Господин штурмбаннфюрер, вас вызывает абонент с «материка»! — раздался приятный женский голос телефонистки местного коммутатора. — Переключаю!

Скорцени, не поднимаясь с койки — благо, тумбочка с аппаратом стояла рядом, услышал голос своего заместителя:

— Господин майор, докладывает капитан Радль!

Штурмбаннфюрер машинально глянул на наручные часы, наперед зная: сейчас двадцать два тридцать ровно. У них была договоренность: именно в это время Радль должен доложить последнюю информацию из Фриденталя. Кстати, все «звонки» из-за пределов острова местные телефонистки по устоявшейся традиции именовали вызовом с «материка».