Книга Третья причина - Николай Дмитриев

— Полностью с вами согласен, майор! — с искренней готовностью отозвался Шаво.

— Тогда, — Сикард удовлетворённо кивнул и, обращаясь уже ко всем, продолжил: — следует немедленно послать людей по следам этого Томбера и найти или его, или хотя бы точно выяснить, куда он делся. Вы согласны, джентльмены?

— Да, — понимая, что вопрос обращён прежде всего к ним, лейтенант Гуро и мсье Шаво отозвались первыми.

— Я предлагаю, — Сикард доверительно взял Шаво за локоть, — немедленно отправить вашего Менса и нашего охотника Мартина с отрядом на поиски Томбера…

— Вот и займитесь этим, — уже тоном приказа произнёс Бенсон и сразу же, указав на вход в дом, сделал приглашающий жест. — Прошу вас, господа…

* * *

Глаза Петра приспособились к полумраку, и теперь все детали обстановки были видны до мельчайших подробностей. И шкуры на стенах, и ковёр на помосте резко отличались от всего виденного до сих пор, но как раз обстановка сейчас меньше всего интересовала Шкурина.

Здесь, в местах, куда редкий смельчак отваживался заглянуть в одиночку, пожилой негр говорил с ним по-английски. Правда, слова он произносил не совсем правильно и порой Пётр понимал его с трудом, но, вне всякого сомнения, этот человек бывал там, где говорят на языке, употребляемом во всех портах мира.

Внимательно слушая то, что говорил ему собеседник, Пётр исподволь присматривался к нему. Короткие, курчавые волосы не закрывали высокого, с небольшими залысинами лба, а совершенно седая борода подковой огибала подбородок, упираясь в крутые, выступавшие вперёд скулы.

Такое внимание со стороны Шкурина конечно же не укрылось от вождя. Он усмехнулся, отодвинулся к краю помоста и неожиданно достал из-под шкуры карабин Петра. Умелым движением он открыл затвор и один за другим выкинул на ковёр остававшиеся там патроны.

Потом выстроил рядышком все семь штук и, хитро посмотрев на Петра, спросил:

— Скажи, мхашимиува,[7]куда ты шёл?

Пётр захватил ладонью ставший внезапно тесным воротник рубахи. Не зная, как объяснить, что с ним произошло, Шкурин растерялся.

Рассказать всё откровенно он просто не мог, придумывать что-либо не было времени, и сейчас Пётр всего лишь глупо отмалчивался. Не дождавшись ответа, старый негр отклонился назад и постучал пальцем по жердяной стене. Одна из шкур тут же откинулась, и Пётр буквально раскрыл рот от удивления.

Перед ним, гордо вскинув голову, стоял Мбиа, но какое же изменение произошло с ним! Яркий, чёрно-жёлтый шнур охватывал лоб, удерживая над переносицей блестящий диск со свисавшей цепочкой. Уши были сплошь заплетены бисером, а над головой колыхался великолепный белый плюмаж.

От Мбиа вряд ли скрылось удивление Петра. Однако негр, как ни в чём ни бывало, наклонил голову и сказал:

— Джамбо-сана, бвана Куба.[8]

Шкурин знал, что негры дали ему это прозвище, однако до сих пор никто из них не отваживался так к нему обратиться. Впрочем, ни в обращении, ни в самом прозвище не было ничего непочтительного, и Пётр, ещё раз посмотрев на Мбиа, наконец-то ответил:

— Сиджамбо, Мбиа…[9]

Вождь с явным удовлетворением кивнул и жестом пригласил Мбиа сесть рядом. После этого он ещё раз демонстративно перебрал стоявшие перед ним патроны «винчестера» и, сокрушённо покачав головой, спросил:

— Почему мхашимиува покинул караван мзунгу?[10]

Намёк на безрассудность поступка Шкурина был более чем прозрачен, и, выигрывая время для ответа, Пётр показал на Мбиа.

— А что заставило его прийти сюда?

— Он возвратился домой. Пошёл мхашимиува, пошёл и Мбиа, только мхашимиува пошёл первым… Почему?

Пётр уже успел перебрать несколько вариантов ответа и решил остановиться на наиболее близком к истине:

— Я тоже хотел бы вернуться домой… И вообще так вышло…

— Понимаю, — вождь наклонил голову. — А скажи, мхашимиува, почему другие мзунгу хотели убить тебя?

— Если честно, не знаю… — постаравшись скрыть удивление, вызванное осведомлённостью вождя, Пётр помолчал и только потом продолжил: — Мне кажется, они решили, что это по моему приказу возле скал напали на караван. А я ничего доказать не мог… Вот и пришлось спасаться…

— Мы это знаем… — вождь принялся медленно вкладывать патроны назад в магазин «винчестера», — но, если мхашимиува хочет, мы поможем ему догнать караван. Наверное, мзунгу уже забеспокоились и тоже поняли, что мхашимиува непричастен к нападению.

— Нет, — отрицательно покачал головой Пётр, — я не хочу к ним возвращаться. Это плохие люди. Они продали много винтовок, которые несли в ящиках, а честные люди не говорят, что они охотники, если на самом деле торгуют оружием.

Лицо вождя просветлело, было ясно, что он весьма доволен ответом. Теперь беседа должна была стать откровеннее, но вождь внезапно поднялся и, обращаясь к Мбиа, сказал:

— Сегодня мхзашимиува будет спать в другом месте, и Мбиа проведёт его туда…

Шагая вслед за Мбиа вдоль глиняной ограды, Шкурин спросил:

— Как ты нашёл меня?

— Мбиа не терял бвана Кубы, — негр повернулся и блеснул белозубой улыбкой. — Мбиа узнал, что бвана пошёл, и побежал следом. Только когда Мбиа догнал бвана, бвана уже был без сознания, и Мбиа приказал нести бвана сюда.

— Понятно… — не останавливаясь, Пётр крутил головой во все стороны, поскольку в эту часть селения, оказавшегося довольно большим, его ещё не водили.

И размеры деревни, и красочный наряд Мбиа произвели на Петра должное впечатление, поэтому глянув на широкую спину шагавшего впереди негра, Шкурин спросил:

— А скажи мне, почему Мбиа, человек здесь не последний, пошёл с караваном как простой охотник?

— Бване Куба вождь всё скажет сам, — с достоинством ответил Мбиа и, остановившись, показал на хижину, бывшую гораздо больше той, в которой до сих пор содержали Шкурина. — Вот твоё жилище, бвана, входи… Всё, что там есть, бвана Куба, вождь дарит тебе…

Внутренний вид помещения приятно удивил Петра. Пол целиком покрывали шкуры, а постель была застелена полосатой тканью. И тут взгляд Шкурина словно споткнулся. В углу за постелью, сжавшись в комок, сидела молоденькая негритянка, вся одежда которой состояла из цветастой юбочки.

Подспудно возникшее желание накатило на Петра, заставив его взять девушку за локоть, украшенный добрым десятком браслетов. Негритянка тоже потянулась ему навстречу, и тут вид оказавшихся перед глазами женских украшений привлёк внимание Шкурина. По крайней мере один, самый яркий браслет, был сделан из чистого золота…