Книга 69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой - Стюарт Хоум

Какая-то хипповая мамочка лет под сорок обходила круг, с закрытыми глазами кладя свои руки на каждый камень, надеясь почувствовать энергетику. Значительно цивильнее выглядящий мужчина пытался развлекать двух детей. Как только малыши увидели Дадли, они захотели поиграть с куклой. Алан устроил немного чревовещания, заставив Дадли объяснить, что ему нравится резать глотки детишкам и поджаривать их почки. Дети были очарованы, их отец был благодарен за то, что получил передышку, а их мать была так поглощена своими поисками мистической энергии, что проигнорировала болтовню куклы, которую при других обстоятельствах могла бы посчитать оскорбительной.

Отделавшись от маловразумительной семейки, Алан вернулся к теме Роберта Маккрама. Он заговорил о третьем романе литературного оппортуниста “Невероятный англичанин” и посмеивался над тем, что в этой работе литературные способности Маккрама простирались не дальше описания австрийской железнодорожной станции как типично австрийской, и воздуха на платформе, как обладающего характерными станционными запахами. Когда Алан сказал мне это, я было подумала, что он преувеличивает отвратность писательского стиля Маккрама. Тем не менее, когда я, наконец, добралась до издания этого романа в мягкой обложке, то нашла эти чудовищные литературные описания на страницах 66 и 67 в точности в том виде, как описывал Алан. К счастью, Маккрам избегнул обвинения в незнании материала, сделав своего главного героя писателем-неудачником. Когда мы миновали городской центр Инверури, Алан заметил, что будучи бюрократом до мозга костей Маккрам не только преуспел в пробивании этого романа в печать, он даже получил хвалебные отзывы в прессе за свои блестящие описания. Мне было интересно, что могло твориться в голове Маккрама при ознакомлении с этими рецензиями, так как большинство тех, кто читал его книгу, вдоволь посмеялись за его счет, отделываясь дешевыми, ничего не значащими фразами. Это был синдром Макгонагэлла, повторявшийся снова и снова.

К тому времени, как мы достигли Абердинской стороны Инверури, Алан исчерпал тему прозы Роберта Маккрама, как объект насмешки. Он был занят тем, что оправдывал свое отклонение от маршрута, описанного К.Л.Калланом в “69 местах, где надо побывать с мертвой принцессой”. Он заявил, что нам нужен был приличный завтрак, и коли уж мы направились в кафе “Сейфвэя”, имело смысл перепланировать первый день путешествия в книге Каллана. Доводы Алана состояли в том, что мы просто пытаемся проверить правдоподобие заявлений автора, таская с собой куклу, утяжеленную кирпичами, по Тропе Каменного Круга в районе Гордона, и не намереваемся воссоздать путешествие, которое описывал Каллан.

Бруменд оф Кричи не выглядит теперь презентабельно, фактически осталось только название, но несколько тысяч лет назад он был, наверное, наиболее важным ритуальным центром в местах, которые впоследствии стали известны как северо-восток Шотландии. Мы повернули налево у бензоколонки и поставили позади нее машину. Перелезли через ворота и пересекли заросшее поле. Я не могла сначала различить камни, но вскоре Алан вывел нас прямо к ним. Я также не заметила окопанной круглой площадки в поле, пока мы не оказались рядом с ней. Впадину скрывала высокая трава, разросшаяся еще более внушительно вокруг остатков каменного круга. Остались только два оригинальных камня, да и то они были потревожены. Пиктский камень-символ был передвинут со своего первоначального местоположения на 150 ярдов и поставлен с этими камнями, когда здесь в 19 веке прокладывали железную дорогу. На площадку с севера и юга были входы. Тропы от стоящих камней, в свое время ведшие к другим кругам, давным давно были уничтожены.

Алан опустил Дадли на землю рядом с Пиктским камнем и сфотографировал куклу. Затем он схватил меня и притянул к себе, одновременно прислонившись к одному из камней. Он с силой впихнул одно из своих колен между моих ног, и, подняв мою юбку, начал срывать трусы. Я повернулась к нему спиной, нагнулась и расставила ноги так, чтобы он смог потереть мой клитор. Вскоре он работал одним из своих пальцев туда-сюда в моей влажной скважине. Я приподнялась и задвигала руками за моей спиной. Я замешкалась на несколько секунд, ощупывая его, но все же расстегнула ему пояс, спустила молнию на ширинке и опустила штаны. Он убрал свой палец из моей дырки и я направила его член во влажный проход. Я заставила его прижаться спиной к камню и обработала его мясо в своем темпе. Алан был зажат между мной и камнем. Он кончил именно так, как я хотела, выстрелив своей горячей спермой в мою истекающую влагой разгоряченную пизду. Мы испытали одновременный оргазм, и, всё ещё буравя меня своим полувялым хуем, Алан использовал свои навыки чревовещания, чтобы трансформировать Дадли в пассивного наблюдателя-извращенца, горячо поблагодарившего нас за воплощение его самой потаенной фантазии.

Приведя в порядок нашу одежду, мы вернулись к машине и двинулись вниз по А96 к Кинтору. Припарковались в центре деревни, прямо у церковного кладбища. Я стояла, обвив одной рукой куклу прислонившись к краю камня-символа Кинторского кладбища, пока Алан делал моментальный снимок. Алан потащил Дадли к другой стороне камня, где протянул мне камеру, чтобы я смогла снять их обоих, держащихся за руки. После этого мы вернулись к машине и поехали к камням рядом с западными воротами Дьюнект Хауса. Эти глыбы обеспечили задний план для еще большего количества фотографий. В какой-то момент, еще до нашей остановки у Мидмар Кирк, Алан начал рассказывать о Николасе Ройле. Я знала его как составителя антологий и критика. Алан сказал, что не может придираться к моим знаниям, однако упомянутые мной таланты Ройла вне всякого сомнения были отточены благодаря обильному изданию его прозы. Ройл по большей части работал на сходной территории с Конрадом Уильямсом, неплохо применяя в своей прозе глубокие знания как жанровых, так и стилистических приемов. Алан безусловно высоко ценил первый роман Ройла “Двойники”, прославившийся своим шизофреническим повествованием, которое могло читаться только как целенаправленное оскорбление буржуазной тематики.

Мидмар был непохож на любой из каменных кругов, которые я до этого видела, и не только потому, что он находился сразу за церковью, но еще из-за того, что вокруг него было построено кладбище. Весьма ухоженная лужайка с подстриженной травой, расположенная внутри круга камней, и получающаяся в результате сверхчеткость изображения навели меня на мысль о гиперреалистичном расположении древнего памятника. Массивный лежащий камень и его два боковых во многом усугубляли впечатление, что Мидмар был ничем иным, как непомерно раздутой имитацией. Наконец, расположение камней было просто неправильным, и это указывало на то, что в какой-то момент их потревожили, причем переустанавливавшие их люди сделали это крайне небрежно. Как только мы расположились на лужайке внутри этого круга, мои спутники начали бормотать о классификации Абердинширских памятников древности. Я не помню точно, что сказал Дадли, но суть этого могла быть достигнута посредством автоматического письма, которое я недавно осуществляла, вставив вибратор себе в пизду, чтобы открыть своё тело для психических влияний и таинственных посланий.

“Поклонение необработанным камням, как представляющим из себя или содержащим в себе божество, предположительно произошло из-за падения метеоритов, к которым древние естественно относились с глубоким изумлением, и воображали их посланцами небес к человеку. Если рассмотреть религиозные обряды этих священных мест, все стадии развития язычества и — что самое абсурдное — развития от язычества к христианству, то никаких сомнений не может возникнуть по этому поводу. Если удаленный камень был направлен на юго-запад, и если обычная линия от центра лежащего камня была направлена на северо-восток, то маг, глядящий вдоль этой линии, мог увидеть восход солнца в летнее солнцестояние, находясь либо у удаленного камня, либо у середины лежащего. Круги были часами, и маг имел возможность объявлять любой отрезок времени, он даже ночью обходился без какого-либо шума, и, не тревожа никого из своей общины, просто сжигал охапку сухой травы. Таким же образом, гэльское слово “clachan” (церковь) означает “камни”. Церковь (kirk) была так названа, потому что она была единственным каменным строением в округе. Местная идиоматика показывает, что во многих случаях вопрос “Идешь ли ты в церковь?” воспринимается как выражение: “Идешь ли ты к камням?””.