Книга Сын Авонара - Кэрол Берг

— Сейри, ты не выйдешь на минутку? Мне нужно с тобой поговорить.

Вытерев руки полотенцем и сунув липкий нож Кейрону, я пошла вслед за Тенни в библиотеку. Он склонился над хрупким пергаментом, разложенным на столе, и, когда я подошла, развернулся ко мне, сжимая в тонких пальцах карандаш. Я ни разу не видела его таким взволнованным.

— Ты любишь его, Сейри? Я была ошеломлена.

— Скажи честно. Кейрон, ты его любишь? Это не простое любопытство.

— Да, да, люблю, но…

— Ты не боишься?

— Кейрона? Не больше, чем тебя или Мартина. Он кивнул, словно другого ответа и не ожидал.

— Если бы, пойдя на большой риск, ты смогла избежать брака с Эвардом, ты сделала бы это?

— Я пошла бы почти на что угодно.

— Я нашел лазейку. — Он кивнул на разложенный на столе пергамент. — Эварда, скорее всего, коронуют сегодня к вечеру, то есть не позже завтрашнего дня. Прошло уже два месяца со смерти Геврона. Тысячи знатных гостей съехались в Монтевиаль и праздно ждут, пока мы назначим преемника, а тем временем их арендаторы собирают урожай, а их менее родовитые соседи завистливо поглядывают на оставшиеся без присмотра поля и лошадей. Но самое главное — осенняя кампания против Керотеи не может начаться, пока нет короля. Я начал думать о том, что времени на празднования не будет — только на официальные церемонии, на коронацию. И тут я вспомнил кое-что об этом. — Тенни никогда не забывал однажды прочитанного, даже если оно утратило смысл за давностью лет. Никто в кругу Мартина не мог сравниться с ним. — Ты рискуешь вызвать ярость Эварда. Он не из тех, кто прощает.

Из кухни появились трое поваров с подносами, нагруженными поджаренным хлебом, вареньем, апельсинами и чаем.

— Что там насчет ярости Эварда? — поинтересовался Мартин.

— Я нашел для Сейри возможность отказать ему и выбрать… — он поднял на меня глаза, — жизнь, которая, наверное, нравится ей больше.

— Расскажи же, Тенни, — попросила я.

— В «Кодексе Вестовара» имеется дополнение, касающееся прошений, поданных королю сразу после коронации, «О десяти счастливцах». Пренебречь «Кодексом» означает подорвать саму основу власти. Эвард на это не пойдет. Не сможет. Этого не допустит Совет, а Совет ему необходим, чтобы продолжать войну. И если он соглашается с «Кодексом Вестовара», он обязан выполнить первые десять просьб, поданные в день его коронации. Если ты захочешь, Сейри, сможешь попросить его даровать тебе право выбирать мужа самой.

Когда этим утром Томас забрал меня из Виндама, я сказала, что хочу обратиться к Эварду сразу же после его коронации.

— Он скоро пошлет за нами обоими, — ответил брат.

— Но я хочу быть первой, кто признает его власть, разве я не могу? — Насколько я поняла, в приложении к «Кодексу» говорилось, что промедления быть не должно. Я не стану думать о возможном развитии событий — все будет зависеть от реакции Эварда. Но каковы бы ни были последствия, их я смогу перенести. Эварда — никогда.

Эвард, герцог Донкастрский, был объявлен королем Лейрана и протектором Валлеора в тот же день после полудня в присутствии лейранского Совета лордов, всех сколько-нибудь влиятельных дворян Лейрана, верховных жрецов Аннадиса и Джеррата и тех жителей Монтевиаля, кто подкупом, обманом или ловкостью сумел просочиться на дворцовую церемонию. Одна мрачная группа гостей, одетых строго и сдержанно, состояла из представителей знати Валлеора и Керотеи, их держали в Лейране под домашним арестом, а сейчас заставили наблюдать за коронацией их поработителя.

Свет проникал сквозь пурпурные и зеленые витражные стекла, бросал цветные пятна на серый каменный пол Большого зала. Резные капители колонн терялись в сумрачной вышине, так же как и покрытый фресками потолок. Я стояла среди самых почетных гостей справа от трона, стараясь не сводить взгляда с замысловатых причесок дам, моя юбка все время цеплялась за украшенные камнями ножны кавалеров, от запаха благовоний было тяжко дышать. Но я, то улыбаясь, то пуская в ход локти, протиснулась вперед, откуда мне все было видно.

Церемония началась с пространных рассуждений жреца о Войне Начал, он особенно сосредоточился на части, где Арот удалился в мифический дворец в Кадоре вместе с женой Маной. Пока два его сына охраняли мир от врагов в воздухе и воде, нам, живущим на земле, было приказано защищать свои жилища и богатства, служа сильным и надежным королям-воинам. К тому моменту, когда жрец добрался до жизнеописания нового короля, Мартин очнулся от дремоты. Эварду было всего двадцать пять, это не займет много времени.

Я, со своей стороны, не чувствовала себя ни сонной, ни взволнованной. На самом деле я больше беспокоилась не об Эварде, а о Томасе, ведь то, что я собираюсь сделать, сильно заденет моего брата. Нас у родителей было только двое, мы были близки по возрасту и интересам и из-за уединенности Комигора, поместья нашего отца, постоянно общались друг с другом. Я горячо любила брата, уважала его как воина, признавала его авторитет и главенствующее положение в семье. Но он ни разу не спросил меня о моих желаниях, прислушивался к моим возражениям не больше, чем если бы это была его лошадь, жалующаяся на слепней. Ему и в голову не приходило выслушать меня, хотя я открыто заявляла, что мое мнение о его друге ухудшилось. А Мартин научил меня ценить свое мнение.

Когда жрец закончил бубнить, члены Совета лордов вышли один за другим, чтобы принести клятву верности Эварду. Мартин подмигнул мне, заняв свое место на помосте. Я кивнула в ответ, не в силах даже в столь волнующий миг забыть боль, толкнувшую его прошлой ночью на отчаянный поступок. Если Аннадис и Джеррат и впрямь любят Лейран, как толковал об этом жрец, Мартин должен принять участие в дальнейшей судьбе королевства.

После того как двенадцать лордов поцеловали руку нового короля и принесли клятву, Эвард провозгласил Томаса защитником Лейрана, это была самая почитаемая должность в королевстве. Защитник отвечал на все выпады против личности монарха. Наверное, это была единственная должность, на которую назначали, исходя из личных качеств человека. Мое сердце заколотилось от гордости. Если бы отец был здесь и видел возвышение Томаса!

Томас, одетый в бело-золотые одежды, вполне соответствовал такому назначению. Он был так же высок и величествен, как наш отец, которого когда-то считали воплощением идеального воина. Волосы Томаса были того же медно-рыжего оттенка, что и мои, густые и блестящие, они обрамляли его приятное лицо: прямой нос, темно-карие глаза, на щеке шрам, как раз такого размера, чтобы придворные дамы приходили в восторг от его мужественности. Наверное, только рот был ртом капризного ребенка, но Томас не был инфантилен. Когда он войдет в силу, он увидит пороки Эварда. Может быть, его влияние на нового короля поможет ослабить их.

Томас занял свое место рядом с Эвардом, склонился над ним и зашептал что-то на ухо своему другу и повелителю. Эвард снисходительно улыбнулся. Он устроился на золоченом троне так, словно этот трон предназначался ему с самого рождения, а не достался всего четверть часа назад. Взмахнув рукой, чтобы привлечь внимание всего общества, он кивнул в мою сторону.