Книга Зеленые холмы Винланда - Юрий Волошин

Поспело мясо. Орм вытащил и мешок муки. На углях румянились лепешки.

– Орм-то хитрюга, – шепнул Ленок Сивелу. – Припрятал-таки хлебушек.

– У него и не то еще найдется. Молодой, да своего не упустит.

– Купчина выйдет знатный!

Пир длился до ночи. Много шума, разговоров. Но склеринги не понимали викингов, а те никак не могли уловить их речь.

Отчаянно жестикулируя, моряки уговорили туземцев остаться в гостях. И вскоре лагерь затих. Склеринги остались, но устроились отдельно, чему никто не препятствовал.

* * *

После трех дней пребывания туземцев в лагере моряков они немного освоились. Ленок отчаянно пытался вникнуть в их гортанную речь. Это у него немного получалось. Он не отставал от склерингов и вскоре мог с горем пополам понять и передать простейшие понятия.

Настало время прощаться.

– Лен, завтра на рассвете наши гости уходят, – сказал Белян.

– Пусть идут. Приведут своих, начнем торговать. К этому идем, Белян.

– Оно так, да надо расспросить их о других поселениях. Может, что и поведают. Давай пробуй, ты вроде кумекать начинаешь по-ихнему.

– За три дня хочешь от меня такой прыти?

– Ты не перечь.

– Ох, и задал работу! Попробую, как смогу.

Вечером у костра Ленок пристал к склерингам с расспросами. Жесты, беготня, тычки себе в грудь, даже рисунки на песке. Наконец его поняли. Но теперь началась обратная реакция – уже склеринги что-то пытались втолковать.

Долгий разговор… Но в результате, кажись, уразумел Ленок.

Десять дней пути на юг расположились викинги в больших домах. А эти склеринги никого их не видели, но слышали про них. Сами они, эти склеринги, – в трех днях пути от моря. На большой реке их стан. Там их вождь и колдун. А старший из этих склерингов берется привести на мену своих людей.

– Так что ждать не менее недели, – молвил Орм, подсчитывая что-то в уме.

– Можно подождать, – откликнулся Торд. – Морем мы быстрее сможем добраться до своих поселений. Лишь бы штормы не помешали.

– Лен, скажи ему, – кивнул Орм на склеринга, – пусть побольше мяса тащат. И еще. Есть ли тут поблизости другие племена?

Ленок сказал. Ленок выслушал ответ. Ленок перевел:

– В пяти днях на юг граница их владений, и нам нечего опасаться. Можно охотиться смело. Они к морю редко подходят.

– Это хорошо, – одобрил Орм. – Будем запасать мясо и коптить на дорогу. А то к зиме у нас мало чего осталось.

Кто бы говорил, кто бы говорил…

* * *

Склеринги ушли.

Но вернулись через неделю. Уже толпою. С пожитками, с детьми, с женщинами. Расположились шагах в двухстах от лагеря моряков. Вождь в пышном праздничном одеянии, в сопровождении старейшин и знатных воинов и охотников, явился в лагерь.

Его приняли с подношением подарков – нож с костяной узорной рукоятью, топор и копье с заточенным железным острием. Кусок яркой ткани тут же захватили жены вождя.

– Зри, Белян, – цокал языком Ленок, – а бабы у них не все страшные. Попадаются смазливые! Вон, вон, зри!

– Да что тебе бабы? Делом займись.

– О, так баба главное-то дело и есть! Как без нее?

– Да ну тебя! Иди к лешему!

А товар для обмена уже красовался на жердях и прямо на сухой траве или на подстилках замызганной дерюги. Туземцы тащили свежие туши оленей и лосей, шкуры лисиц, медведей, бобров, волков, рысей. Связки битой птицы громоздились на траве, пестря оперением.

– Вот земля! – кричал Белян Сивелу на ухо. – Зри, сколь богатств нанесли. Не то что наши новгородские леса. Лепота!

– Народишко дикий, железа не знает. Что ему мех? Цены ему не знает. Глупые.

– Чего доброго, Орм до дому захочет податься с таким богатством…

– Не, поздно уж. Осень, бури не дадут. Да и не успеть нам.

– И то молю Стрибога о северном ветре. Пусть гонит холод и снег.

– Тут теперь столько богов, что не знаешь, кого молить. У этих, – Сивел кивнул на массу туземцев, – тоже, поди, свои боги. Разбери тут.

– Ага. А Ленок все бабу ищет, она у него теперь за бога.

– А что? И то дело. Тоска и так уж дерет. Да не было б шума. Кто их знает, этих краснокожих. Зри, сколь их натекло.

– Да сотни три будет, если всех считать.

– То-то! А что у них на уме? Ты знаешь? Нет! Надо б настороже быть.

– Да вроде все они неоружные.

– Долго ли им…

Два дня шумел торг. Дым коптилен плотно повис над берегом. Воздух пропитался запахами жаркого. Моряки наловили немного рыбы, пиры следовали один за другим.

Наконец все было переменяно, и утром склеринги стали торопливо собирать свой стан. Остроконечные их жилища, покрытые оленьими шкурами, быстро разобрали и распределили среди взрослых женщин. Дети тоже тащили посильную поклажу. Собаки выли и носились по лагерю, предчувствуя лесной переход.

Вождь чинно прощался, покуривая короткую трубку. Его медное сморщенное лицо казалось высеченным из старого, покрытого трещинами, камня. Убор из перьев едва покачивался при ходьбе, и только бахрома на штанах и куртке колыхалась в такт шагов.

Нагруженные обменным товаром и собственным скарбом, склеринги еще долго шумели в кустах, их коричневые фигурки мелькали на косогорах.

Наконец все затихло, берег казался заброшенным и опустошенным, как после нашествия.

– Слава богам! Все закончилось благополучно! – Орм радостно вздохнул, как бы освобождаясь от тяжелого груза, давившего плечи.

– Не поторопиться ли с отплытием? – осторожно спросил Торд. – Время не ждет. Как скажешь?

– Да. Теперь можно и в путь. Жаль покидать таких соседей, но лучше быть рядом со своими. Завтра отваливаем. Готовь кнорр.

– Все готово, хозяин. Осталось погрузить немного да воды набрать.

– Значит, решено, – в голосе Орма чувствовалась сила и значительность. Он вырос в собственных глазах. Уже не мальчик, но муж.

* * *

Тихий утренний дождь сопутствовал морякам, когда их судно плавно вышло из бухты в открытое море. Гребцы дружно налегали на весла, и след за кормой долго не размывался волной.

Белян опять посмурнел, от его деловитости и значительности не осталось и следа. Лицо осунулось и постарело, а светлая курчавая борода казалась грязной и всклокоченной. Сивел, и в особенности Ленок, светились радостью нового пути, и на душе у них было легко и свободно. Они переговаривались вполголоса, гребля пока не изматывала.

Море встретило судно качкой и ветром. Белян непрестанно шевелил губами.