Книга Тайна дочери пророка. Камни Фатимы - Франциска Вульф

Старый слуга удивленно посмотрел на него.

Не так уж часто приходилось ему слышать слова благодарности от своего господина, да еще за столь незначительную услугу.

– Рад служить вам, – произнес в ответ Селим и склонился в благоговейном поклоне.

– Позови старую женщину и ее сына. – Али поднялся. – И закрой ворота, чтобы другие пациенты больше не приходили. На сегодня прием окончен.

– Будет исполнено, мой господин. Я позабочусь об этом.

Пока Селим уходил, шаркая подошвами, Али проклинал себя за то, что согласился провести прием до конца. Добродушие покинуло его. В конце концов тот, кто сидел весь день, мог бы подождать и до следующего утра.

В «час женщин» Беатриче и Мирват прогуливались по саду и наслаждались вкусом свежих фиников, которые предлагала им служанка. Мирват рассказывала, что иные зимы здесь бывают настолько холодными, что пруды затягиваются ледяной коркой и замерзают фонтаны. К счастью, до зимы еще далеко.

Теплый воздух касался их щек, и свет заходящего солнца покрывал все золотистыми отблесками. Вокруг царила атмосфера праздника – настолько все было великолепно.

Беатриче уже несколько дней мучило нарастающее беспокойство, которое именно сегодня достигло своего апогея. Не было никакой возможности изменить что-либо в ее загадочном пребывании в восточном Средневековье. Она была подавлена, удручена, нервозна, раздражительна…

– Что ты на это скажешь?

Ее размышления прервал вопрос Мирват.

– О, думаю, ты права, – поспешно ответила Беатриче.

– Не утруждайся, Беатриче, – возразила Мирват с улыбкой. – Ведь ты не услышала ни слова из того, что я сказала. Где ты витаешь?

В бессильном отчаянии Беатриче воздела руки к небу. Возможно ли здесь скрыть что-нибудь?

– Мне очень жаль, но я действительно думала о другом. Это пока еще разрешается? – Она заметила, что ее вопрос прозвучал резче, чем она предполагала. – Извини, у меня сегодня не очень хорошее настроение.

– Да, я сразу это заметила. – Мирват покачала головой. – Что с тобой происходит? Ты вся на нервах, раздражена, как лев в клетке.

Беатриче на секунду задумалась. Как лев в клетке. Пожалуй, Мирват дала самое точное определение ее состояния. Она была пленницей в этом дворце, тюрьме категории «люкс» с мраморными полами, шикарной мебелью и служанками, исправно несущими свою службу. Ни на секунду ей не удавалось остаться наедине с собой. Женщины из гарема эмира искали ее общества, служанки и евнухи постоянно крутились рядом – приносили еду, убирали комнату, помогали одеваться, раздеваться, причесываться. Когда по утрам она только открывала глаза, Жасмина уже ждала от нее указаний, а вечером, перед тем как лечь спать, служанка разглаживала простыни. Беатриче вздрагивала во сне, чувствуя, что и ночью за ней наблюдают.

Кроме того, она страдала от смертельной скуки. Поначалу женщины часто обращались к ней за советом по поводу здоровья, зачастую даже ночью. Но со временем их визиты почти прекратились. И Беатриче уже подумывала о том, что могла бы оказывать медицинскую помощь тем несчастным в тюрьме работорговца, хотя это, конечно, было запрещено. Мирват чуть не хватил удар, когда Беатриче поведала ей о своих намерениях, но как она могла помочь Беатриче в осуществлении этого плана? Ее связей было недостаточно, она даже не знала, где находится эта тюрьма.

Время тянулось долго. Жизнь Беатриче ничем не была заполнена. Ни радио, ни телевизора, чтобы отвлечься, – только разговоры, темы которых всегда сходились к одному и тому же: мужчинам, тряпкам, детям. Беатриче сильно тосковала по книгам, мечтая уединиться где-нибудь в тихом уголке за чтением романа. Но она была пленницей этой эпохи. И не видела никакой возможности обрести свободу.

– Ты выглядишь печальной, – сказала Мир-ват и взглянула на нее изучающим взглядом. – Что с тобой?

Беатриче вздохнула.

– Думаю, что это ностальгия – тоска по родине.

– Скучаешь по своей семье? – с сочувствием осведомилась Мирват.

Беатриче наморщила лоб. Странно, но она совсем не думала ни о своих родителях, ни о друзьях. Да и что могло с ними случиться? Заметили ли они ее исчезновение? Возможно, переживают за нее, думая, что она лежит где-нибудь при смерти. Ей стало страшно.

– Да, я скучаю по своей семье. Но больше всего мне не хватает моей привычной жизни, свободы действий.

– Но ты вольна делать то, что хочешь, – возразила Мирват, с непониманием качая головой. – Никто не имеет права приказывать тебе.

– Да, да, конечно, – с горечью в голосе согласилась Беатриче.

Мирват, конечно, не понимала ее. Пределом мечтаний ее родителей было отдать дочь в гарем эмира, так как жизнь во дворце казалась раем. Ну а для нее самой? Беатриче такой образ жизни казался преддверием ада. В своей прошлой жизни после напряженного рабочего дня она только и мечтала о том, чтобы, вернувшись домой, лечь спать, благодаря Бога за возможность отдохнуть. Здесь же сон был не нужен в принципе. Ее душа и тело требовали привычной интенсивной работы, от которой наступала бы усталость, требующая отдыха. Беатриче спала плохо, часто просыпалась среди ночи и потом долго не могла заснуть. Ей снилась всякая чепуха. Часто она вставала к окну, чтобы посмотреть на звезды. Но деревянная решетка искажала вид ночного неба. Если бы она могла хоть иногда исполнять свои личные желания… Но как раз это и было невозможно.

Когда пару дней назад она сказала Жасмине, что хотела бы одеваться сама, та, громко заплакав, выбежала из комнаты, решив, что ее гонят с работы. Мирват определенно ни разу в своей жизни не одевалась сама и уж, само собой, ни дня не трудилась. Поэтому ей было невдомек, чего так не хватает Беатриче.

– Давай присядем, Мирват, – предложила Беатриче. Они устроились на скамье в отдаленном уголке сада. – Дома, в Гамбурге, – начала Беатриче после того, как они немного посидели молча, прислушиваясь к пению птиц, – я заботилась о себе сама. Покупала продукты и готовила еду. Сама принимала ванну, одевалась и стирала вещи.

– Но ведь это так противно! – воскликнула Мирват с нотками отвращения и одновременно сострадания. – У тебя вообще никогда не было слуг? Бедняжка!

Беатриче улыбнулась.

– Это не так уж противно, как тебе кажется. Мне не надо, стирая вещи, стоять у фонтана. Для этого есть специальные машины, которые помогают стирать. А вода по водопроводным трубам подается прямо в квартиры и дома. Но, – продолжала Беатриче, не обращая внимания на удивленное выражение лица Мирват, – я всегда была сама себе госпожой, сама себе хозяйкой. Когда мне хотелось побыть одной – я наслаждалась одиночеством, когда становилось скучно – звала друзей. Как мужчин, так и женщин.

– Что???

– Тебе, конечно, сложно поверить. Но это правда. Я пила с мужчинами кофе, прогуливалась по городу… ходила в кино! – продолжала Беатриче, с тоской вспоминая о прошлом. Неужели были те счастливые времена?..