Книга Время жизни - Роман Корнеев

– Таких, как ты, всегда сдают. Как он выглядит, этот Владимир?

Передо мной словно встал образ. Человека в длиннополом пальто, словно из старого мультикомикса.

– Высокий, с мягкими чертами лица, лицо обычно словно чем-то озабочено, складка у губ.

Голос хриплый.

Легкий, едва заметный акцент.

И улыбка.

Откуда я это знал? Ниоткуда. И говорить правду я не собирался. Меня подставили заказчики, а не он. Мне ему не за что мстить.

Странно, но моих слов хватило. Меня еще немного поспрашивали, для виду, я поизображал испуганного подростка, которым и был, а потом меня оставили одного.

Для больного, истратившего последние силы существа камера полтора на полтора может показаться и крошечным ледяным колодцем, и огромным царством. Я не стал ни кидаться на стены, не испугался и вдруг наступившей каменной тишины.

Я просто растянулся на жесткой койке и заснул. Мне нужно было ждать, и звериное чутье приказало организму исполнять. Мне ничего не снилось.

Наутро – если это было утро, я окончательно потерял счет времени – меня разбудили двое охранников в черной униформе. Меня повели куда-то длинными коридорами без дверей и окон, а потом вдруг я остался один, за мной захлопнулась тяжелая сейфовая дверь, а вокруг было неожиданно много солнца. В мегаполисе вообще редко его видишь, с таким ярким светом у меня ассоциировались дни детства, когда я возился в оранжерее отца. От неожиданности я никак не мог проморгаться, вокруг звучал шум улицы, вдали грохотала тяжелая техника, сверху доносился свист монорельсовой подвески. Это все было так… неожиданно.

– Майкл, ну и как ты угодил в эту передрягу?

Голос Мартина был насмешлив, но заметно напряжен. Так вот кого я должен благодарить за избавление…

Только теперь я заметил его фигуру всего в паре шагов от себя. Глаза постепенно приходили в норму, солнечное тепло даже потихоньку начинало растапливать казематный холод, пропитавший меня насквозь.

– Ты не поверишь.

– Почему не сказал мне?

– Разве ты не стал бы меня отговаривать?

– Но ты же видишь сейчас, что я был бы прав.

– Да, но тогда я не знал, что так случится.

Я узнал это место – самый центр области мегаполиса, контролируемой «Эрикссоном». Всего в нескольких километрах отсюда был мой дом. Жалко, что мне не вернули мой ай-би, можно было бы позвонить маме…

– О матери не думал, значит.

Я отвернулся и пошел к ближайшему лифту на транспортный уровень – вынесло меня на поверхность корпоративного муравейника у самого основания города – иногда мы на земле не бывали месяцами, и подниматься отсюда было долго. Пусть Мартин разговаривает о чем хочет, я сам с собой разберусь.

– За чем хоть тебя посылали?

Поймав себя на странной мысли – а могу ли я ему доверять, – я все-таки ответил:

– Какие-то дурацкие логи.

– Как ты догадался, что тебя подставили?

– Догадываться не пришлось. Они сами мне дали понять, что им нужен не я.

Мартин как-то глубокомысленно хмыкнул, потом схватил меня за руку и заставил остановиться. Наклонившись, он глядел мне прямо в глаза и словно что-то хотел там прочитать.

– Странный ты парень, Майкл, всегда таким был. Будто ты не пацан малолетний, а нечто иное под личиной ребенка.

– Я не ребенок.

– Хорошо. Ты не ребенок. Тогда зачем ты туда полез…

Я не стал отвечать. А Мартин оглянулся по сторонам, до ближайших стен было метров сорок, людей не было. Он наклонился к самому моему уху и прошептал:

– Ты можешь вспомнить?

– Что?

– То, что тебе заказали вынести оттуда. Только тихо. Напиши мне вот здесь.

Он протянул мне обычный листок бумаги и ручку для письма. Откуда у него такая. Кому еще нужна вся эта чушь, что я там тщательно запоминал? Я послушно написал на листке печатными, корявыми с непривычки буквами:

«Корневые группы кода – 140, 156, 288, на трех экранах чаще всего – последний, а особенно – 288-2253-FFB8-1-235-18C. Запомнил в точности».

Мне показалось, или лицо Мартина на мгновение дрогнуло? Он свернул бумажку, поджег ее и растер в ладони пепел.

– Молодец. Пошли.

Больше по дороге мы не разговаривали. На дальнейшие расспросы у меня не было сил, а Мартин мне, видимо, ничего говорить не хотел. Ну и к черту, и так я ввязался невесть во что.

Расстались мы у моего подъезда. Мартин пожал на прощание руку и сказал «приходить, когда оклемаюсь». Я пообещал, что не задержусь. На том и разошлись.

Мама встретила меня странно – словно я и не исчезал никуда, пригласила за стол, хорошо накормила. Я думал, что у меня кусок в горло не будет лезть, однако поел с удовольствием, изредка поглядывая на мать. Что ей такое наговорил Мартин? Уж отодрать меня за уши у нее были все причины. Однако она улыбалась, предлагала добавки и вообще выглядела живее, чем обычно.

Я поел, поболтал с ней о каких-то пустяках, потом она всплеснула руками и принесла мне из другой комнаты ай-би, в точности как мой – «что же ты забываешь, а вдруг маме тебе что сказать нужно». Вот это «маме нужно» меня смутило, но сейчас мне было не до разговоров – после еды и с общего перепугу мне страшно захотелось спать. Я пробормотал что-то извинительное и выполз из-за стола.

Уже борясь со сном, я сумел выползти в сети и проверить через банковский инфодок состояние того самого анонимного счета. Мне уже казалось, что и денег там нет, и счета самого. Но сумма аванса была на месте. Вздохнув свободно, я собирался уже было отвалиться от терминала, отключая ай-би, но в последний момент задержался – сумма в кредитном окне мелькнула и удлинилась на одну цифру. Под выпиской транзакции стояло непонятное – «в связи с изменившимися обстоятельствами». Этими обстоятельствами, мне стало понятно, был Мартин. И, быть может, тот код-адрес, что я ему записал.

Отрубился я крепко, и когда, проснувшись, взглянул на время, уже было позднее утро. Почти сутки сна. И как раз нужно было вставать ко второй смене социалки.

Кое-как перекусив, я с удивлением ощупал себя, почти не замечая боли, которая меня мучила еще вчера. Все-таки тренировки Мартина не прошли даром. Пропускать занятия повода не было, так что я решил, что зря злить преподавателей не стоит. Попрощавшись с мамой, я выбежал из дома.

Все произошло в двух кварталах. Какой-то тип лет двадцати с чем-то задел меня плечом, так что я чуть не полетел на асфальт.

– Пацан, гляди, куда прешь!

И смех, такой дебильный. Ненавижу.

Обычно я не связывался с подобными, да и Мартин учил не показывать силу на людях. Но сейчас, после всего произошедшего за последние дни в меня словно бес вселился.