Книга Госпожа победа - Олег Чигиринский

Адамс подумал, что бензедрин тут мало поможет. С Басмановым можно разговаривать только — как там у Катаева? — хорошенько накушавшись гороху…

* * *

— Итак, господа, мы оказались перед тяжелым выбором, — сказал Волынский-Басманов, едва Воронов закончил доклад. — Хотя я думаю, что решение здесь очевидно… Военная мощь СССР настолько велика, что невозможно и думать о переходе в наступление. Приняв решение о бомбардировке, мы начинаем затяжную войну, которая неминуемо обернется для Острова гибелью.

— Иными словами, — сказал Кутасов, — вы предлагаете капитуляцию…

— Ни о какой капитуляции не может идти речи, — возразил Волынский-Басманов. — Слово «капитуляция» применимо только к одной из двух или более воюющих стран. Мы — не страна, воюющая с СССР. Мы — его часть, это уже несколько месяцев назад было одобрено Думой. То, что произошло в Крыму, — военный бунт, инспирированный ОСВАГ и армейскими экстремистами. Де Голль в свое время наглядно показал, как нужно поступать в таких случаях. Чтобы спасти «форсиз», мы сами должны придушить военный бунт. Найти и выдать виновных.

Полковники молчали.

— Я не понимаю, почему мы должны поступать подобным образом, — сказал наконец Кутасов. — У нас есть все, чтобы не проиграть войну. Да, формально мы не можем ее выиграть… Не можем дойти до Москвы. Но ведь не об этом сейчас разговор. Нам грозит бомбардировка, которую нужно предотвратить — вот, что важно…

— Именно! Именно, Олег Никитич! — Волынский-Басманов поставил в воздухе точку световой указкой. — Именно об этом и речь, что «сведения из МОССАДА» могут оказаться очередной провокацией! Такой же, как и «Красный пароль»!

— Но то, что советские сконцентрировали свыше тысячи самолетов в прибрежной полосе, — правда, — заметил капитан первого ранга Берингер.

— Они регулярно перебрасывают туда дополнительные самолеты, — заспорил начштаба авиации Клембовский, принявший командование ВВС. — Это вовсе не значит, что они собираются нас бомбить. Но рано или поздно начнут… если мы не вступим в переговоры и не внесем ясность в ситуацию.

Шевардин обратился к Воронову:

— По плану «Айкидо»: какие сведения вы получили от капитана Резуна?

— Довольно скудные. То есть он сообщил массу интересного, но по этому вопросу… Он не знает, какие планы Востоков и неизвестный нам контакт из КГБ строили на случай успеха первой части. В сейфах и компьютере Востокова тоже ничего не найдено.

— Даже среди засекреченных данных?

— Наши специалисты взломали ВСЕ его файлы. Ничего нет. Он, по-видимому, все держал в голове.

Тишина, как черное сукно, развернулась над столом.

— Этого не может быть! — нарушил молчание Кронин. — Он же должен был предполагать свой арест. Он должен был кому-то что-то оставить!

— Возможно, Черноку. Но Чернок погиб…

— Верещагин, — напомнил Кронин.

— Он говорит то же самое. Утверждает, что востоковских планов он не знает.

— Он лжет, — резко и безапелляционно заявил Волынский-Басманов. — Планы на случай успеха провокации должны существовать. Иначе какой в провокации смысл?

— Я мог бы пригласить его сюда, если вы не возражаете, — предложил Воронов.

— Пригласите. — Адамс поморщился, потер виски. Незаметно отъехал в кресле назад, чтобы расширить обзор: пронаблюдать за реакцией коллег на своего подчиненного.

…Верещагин вошел под конвоем двоих караульных казаков, в новенькой полевой форме без знаков различия. Джокер, который превращает ничего не значащий набор карт в ослепительный флеш-рояль. Легенда.

— Без козыряний и формальностей, капитан, — быстро сказал Басманов, хотя капитан и не собирался козырять ввиду отсутствия головного убора. — Садитесь. Вот протокол допроса. Под ним — ваша подпись. Вы его читали?

— Да, сэр. Я всегда читаю то, что подписываю.

— Вы ничего не имеете добавить?

— Никак нет, ваше высокоблагородие.

Кронин сжал переплетенные пальцы.

— Значит, вы утверждаете, что план «Айкидо» был задуман лично Востоковым, Черноком и вами?

— В той части, где речь шла о контактах с КГБ, — полностью Востоковым. Разработка самой акции и вербовка ударной группы — мной. Командовать крымскими войсками должен был Александр Владимирович… Поддержку оружием и оборудованием мы получили от него через Востокова.

— Это моссадовцы сообщили вам время бомбардировки?

— Да.

— Мы получили подтверждение из… независимого источника, — Воронов что-то быстро набросал на обороте своей визитки и пустил по кругу. Последним в цепи оказался начштаба флота Берингер, который достал зажигалку и спалил визитку в пепельнице.

— Ваш независимый источник — тоже весьма заинтересованное лицо, — сказал он.

— Да, — кивнул Воронов. — Но, согласитесь, что с моссадовцами он никак не мог контактировать.

— Уж очень кстати он у вас появился, этот источник, — процедил Волынский-Басманов. — Вы его не выдумали?

Воронов не ответил.

— Почему именно в день вторжения? — поинтересовался Шевардин, повернувшись к Верещагину. Адамс заметил, что его интерес выглядел доброжелательным.

— Это ключевой момент плана. — Верещагин сидел так же, как в камере для допросов: опираясь локтями о стол, подавшись вперед… — Востоков предполагал, что именно в день вторжения части Советской Армии будут в наибольшей степени деморализованы… небоеготовны… И застигнуть их врасплох смогут даже резервисты. Днем позже они могли бы уже привести себя в порядок. И… часть наших регулярных войск могла быть уже вывезена.

— Как был передан «Красный пароль»? — спросил Кутасов.

— Востоков сумел сделать это по своим каналам в Москве. Но на тот случай, если бы ему это не удалось, у нас была кассета с записью… Мы передали бы ее из нашего телецентра. Но это — на самый крайний случай… Москва тоже была ключевым моментом плана…

— А вы не думали, что Востоков может оказаться лояльным агентом КГБ? — спросил Шевардин. — Что вся эта затея — провокация советских спецслужб? Что ее единственная цель — любыми способами развязать войну?

— Я… думал, сэр.

— И что же?

— Я решил — какая разница, кто и зачем дает нам шанс. Если мы сумеем его взять — мы сможем уже ни с кем не считаться.

— Однако… — протянул Кутасов.

— Итак, — Басманов подвел итог, — есть Востоков, который это все задумал. Есть вы и ваша группа. Есть неизвестный чин КГБ и неизвестный «спонсор» в верхах советской власти. Четыре человека, которые перевернули Крым вверх ногами. Если вы предлагаете нам в это поверить, то вы издеваетесь.

Верещагин не ответил.

— Капитан, возможно, вы давали какие-то обязательства, — рассудительно сказал командир Дроздовской дивизии Салтыков (это была первая его реплика — Шевардин, будучи командиром дивизии де-факто, говорил гораздо больше, ибо лучше разбирался в обстановке). — Настало время их нарушить. Поймите, СССР может позволить себе вести войну на истощение. Мы — нет. Если у Востокова были какие-то планы, нам самое время о них узнать.