Книга Носители совести - Сергей Чекмаев

И не угадал. Оказалось, что отличий нет.

– Смотри сам, оба погибших примерно одного возраста. Неважно, что один из них – жертва дорожно-транспортного происшествия, а другой зарезан в пьяной драке. Между прочим, лучшим другом, насколько мне известно… – Тут эксперт делал длинную затяжку, выпустив дым из ноздрей. – Действительно, первый – пример для подражания. Чистые легкие. Минимум жировых отложений на брюшине, печень, почки, сердце – все в полном порядке. А второй вел бурную жизнь. Тут и курение табака, наркотики… все вены на руках исколоты. И спиртное, часто и не в меру. Обрати внимание, как расширена печень! Ну, а что в итоге? Оба мертвы. Никому не дано знать, как именно закончится жизнь. И что будет причиной конца. Есть только одна неоспоримая истина – что конец этот неизбежен. Так что… Курю вот. И спирт пью. И тебе советую. Неизвестно, как оно все обернется.

Через два дня стажер выкурил первую, как он заявил, в жизни сигарету – фатализм эксперта произвел на молодого парня сильное впечатление.

Что не так с Лином Шаллеком? Бытовая смерть. Возраст, алкоголь, опасная хроническая болезнь: самый распространенный набор для отхода в мир иной. Все просто и логично. Любой эксперт в своей жизни не меньше сотни раз подписывает такие акты. Не заморачиваясь особо, между утренней парой сигарет и обедом.

И вдруг – повторное исследование. С чего?

Быстро просмотрев фамилии патологоанатомов, чьи подписи стояли под обоими документами, Арсений потянулся к телефону, набрал номер Центра судмедэкспертиз.

– Могу я поговорить с Альбертом Лациусом? На выезде… Понятно. Тогда, может быть, Жадовский на месте? Передайте, что спрашивает Арсений Догай. Из Центральной прокуратуры. Да он меня знает. Хорошо, жду.

В трубке запиликала безыскусная мелодия – современный аналог механической фразы «ждите ответа».

Арсений догадывался о причинах такой конспирации. Эти две бригады, что устроили перестрелку по глупости… Сейчас в морг наверняка рвутся «коллеги». Засвидетельствовать, значит… При жизни пасти друг другу рвут – будь здоров. А вот как происходит нечто подобное – слезы, оркестры, транспаранты с фотографиями покойных. «Первомай», как выразился однажды кто-то из оперов. Потом, уже на кладбище и вовсе интересное начинается. Это когда вслед за гробом мобильники летят, перстни, цепочки…

Даже вечно пьяные кладбищенские рабочие проникаются моментом, клятвенно заверяя, что ни за что не тронут могилу такого солидного человека. Конечно, им никто не верит, стращают, ноги грозятся вырвать, даже, бывает, охрану выставляют. Через пару дней захоронение раскапывают, но ритуал все равно остается.

Один раз, правда, довелось быть свидетелем большого курьеза. Расстреляли машину одного авторитета с Востока. Сам пахан остался жив, но погиб его семнадцатилетний сын. Арсений несколько раз пытался вызвать его на допрос, но тот все время оказывался занят: «Пойми, прокурор, у меня горе в семье, похороны…»

Пришлось ехать самому, без предупреждения, в надежде застать безутешного отца в трехэтажном особняке на пельгайскойм побережье – бывшей североморской здравницы. Да, выглядит не слишком тактично, но дело пахло переделом рынка сбыта наркотиков, – не до сантиментов, в общем.

Арсений попал, что называется, с корабля на бал. Точнее – на поминки. Цветы, венки, слезы безутешной матери, суровые мужчины в черном.

Пришлось тащиться со всеми на кладбище. По-человечески Арсений понимал отцовское горе, да к тому же авторитет сам пообещал, что расскажет все, что знает, но только если «господин прокурор» отдаст последние почести усопшему. Пришлось согласиться. И не зря – показания пахан дал, правда, отказался подписать протокол.

А на кладбище Арсений увидел нечто…

Что может вызвать слезы у гробокопателей? Настоящие, искренние слезы?

В землю опускали не гроб – целый саркофаг, да и надгробная плита оказалась высотой с одноэтажный дом. На ум сразу пришли мысли о пирамидах египетских фараонов. К этому саркофагу прилагалось килограммов тридцать золотых браслетов, украшений с камушками, «ролексов» – тоже на золотых браслетах, перстней, еще каких-то ювелирных поделок. Мобильный телефон погибшего имел золотой корпус и инкрустацию бриллиантами. Любимая видеокамера, любимый мотоцикл («Харлей»), потом еще один любимый мотоцикл, теперь уже «Судзуки», видимо, взамен любимого автомобиля, который не вместился бы в саркофаг. Потом шли еще какие-то вещи, естественно, самые дорогие, но Арсений не запомнил, какие именно… В общем, по слухам, бродившим тут же в толпе пришедших на похороны, церемония обошлась несчастному отцу в четверть «лимона» ойкуменских крон. Вещей было много, очень много… В какой-то момент даже показалось, что сейчас в саркофаг затащат жену умершего. Как в курган к скифскому вождю. Или, скажем, любимых рабынь. Но нет, этого не произошло. Зато произошло другое.

Когда саркофаг загрузили под завязку, к краю могилы подъехал цементовоз. И залил все это великолепие погребальных даров прочным, быстросхватывающим цементом. Вот тогда-то Арсений и увидел слезы, выступившие на лицах гробокопателей.

Вообще у Арсения было много воспоминаний, к которым и не знаешь, как относиться. То ли как к курьезам, то ли как к фарсу в человеческой трагедии по имени жизнь. А может, чему-то еще, вообще не имеющему определения. Изнасилованная девушка, упавшая в обморок, едва ее пытались подвести к месту происшествия для следственного эксперимента, буквально через пару месяцев стала ресторанной шлюхой. Матерый рецидивист, на счету у которого было несколько недоказанных убийств, попался на краже букета фиалок из цветочного киоска для очередной подружки. Североморская команда борцов, которую – пятнадцать человек, всех до единого, – положили лицами в пол пятеро рядовых охранников какого-то казино.

– Арсений! Только по телефону тебя и слышно! – раздался в трубке бодрый голос Михаэля Жадовского. – А ведь обещал в сауну пригласить…

– Потом, Михаэль, не до саун сейчас.

– А-а, понял, балтийскую стрельбу перекинули на тебя? Почти дюжина жмуриков! – живо сориентировался эксперт, которому было не привыкать складывать два и два.

– Мои. Но я не за этим…

– Понятно. А тебе нужен последний, одиннадцатый номер. Угадал?

– Ну, скажем так, почти угадал. С ним это тоже связано.

– Интересно послушать. И что же тебе от нас нужно? Надеюсь, не признание в вечной любви? – в голосе Михаэля прорезалась привычная шутливость. Хотя Арсений знал, что его, скорее всего, подозвали к телефону с очередного вскрытия. Циники! Что с них возьмешь? У Жадовского, например, на рабочем месте висит потрясающий плакат: «Уважаемые пациенты! Вставать, ходить, самостоятельно принимать пищу без разрешения лечащего врача категорически запрещается! В экстренных случаях обращайтесь к дежурному медработнику (сестре)». А над автоклавом – плетеная корзиночка с галетами, любит он жевать что-нибудь, когда работает.

Такое увидишь – три дня есть не будешь, а этот хрумкает, да нахваливает. Слава богу, других не угощает.