Книга Зенитный угол - Брюс Стерлинг

– Пап, а какие-то пацаны из Канады рушат Интернет на спор. Так тоже не пойдет.

Оба разом перевели взгляд на деда.

– Да я только за пачкой «Мальборо»! – возмутился старик.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, сынок, – не унимался отец, решительно подхватив деда Чака под костлявый локоть. – У тебя уже всё есть, Дерек. Прекрасная карьера, вся жизнь впереди. Твоя девочка тебя обожает, у вас чудесный малыш. Ты понимаешь хоть, чем рискуешь? Тем, чего уже не вернуть.

– Пап, мне не отделаться так легко. Я нужен этим людям. Потому что я могу им помочь. Все остальные уже облажались.

– Дерек, если ты перейдешь на работу в Вашингтон, те, кто всего лишь облажался, станут тебе лучшими корешами и боевыми товарищами. Потому что приходить к тебе станут такие сволочи, что ты и представить не в силах, с такими вопросами, что волосы дыбом встают. А тебе нет надобности опускаться на их уровень.

– Есть надобность, папа, есть! Я знаю, что могу что-то сделать, и я должен попытаться. Если никто не попробует хотя бы привести Интернет в порядок, будущее просто…

Ван осекся. Для него это была слишком длинная речь, и отец не понимал в ней ни слова. Отец воспринимал Вана как мягкотелого мечтателя из поколения счастливчиков, любимцев фортуны. Ван не знал, злиться ему или пожалеть родителя, поэтому чувство его охватило то же самое, что всегда преследовало его рядом с отцом, – мучительное смятение.

– Интернет превращается в ад! – заорал он. – В кошмарную помойку! Где каждая приличная компания разоряется за год. Вирусы и трояны повсюду. Судебные иски, куда ни глянь. Где психи из худших уголков земли пытаются надрать тебя на бабки или продать порнуху или наркоту…

Отец с тревогой покосился на него. Дед недоуменно поглядывал на рассвирепевшего внука. Даже самому себе Ван показался нелепым истериком. С какой дури он взялся выкладывать наихудший сценарий эволюции кибермира? Не надо было открывать рот, понял он. Не надо было разрушать их драгоценные старомодные идеалы.

В мире таились ужасы превыше их скудного понятия.

ГЛАВА 4

Чечня, ноябрь 2001 года

Американские агенты в Чечне маскировались всё лучше. Но своими они на Северном Кавказе не станут никогда. У них не было вшей, и от них не воняло.

На голом скалистом уступе Полковник лежал вместе с американцем по фамилии Икота: лежал так близко, что это напоминало любовные объятия. Черная ушанка и мятая полевая форма советской армии на американце помогали ему выглядеть привычно среди местных жителей. Но зубы его сверкали неестественной белизной сквозь седеющую бородку, а лицо было неприлично чистым. Шелковистое альпинистское белье грело драгоценную шкуру американца от лодыжек до запястий. Носки у него были целые и крепкие. А поверх них – прокладки. Тонкие мешочки, волшебным образом предотвращавшие мучительную гниль «траншейной стопы». Как гондоны на ногах.

От самого Полковника сильно несло потом, страхом, скукой, перегаром и «беломором», но весь этот букет совершенно терялся в непереносимой вони гниющей полутуши ишака. Вокруг этого уязвимого участка чеченской «трубы» стычки случались постоянно. Неглубокая пещера, в которой скрывались Полковник с Икотой, обыкновенно служила убежищем бандитам, так что пролетающие мимо федеральные вертолеты регулярно по ней отстреливались. Время от времени под удар «громовой палки» подворачивался контрабандистский ишак.

Сегодня они с Икотой будут убивать чичей. Не всех, конечно. Ровно столько, чтобы доказать хозяевам американца, что идея работает. Во всём мире не хватило бы солдат, чтобы на всём протяжении охранять все трубопроводы мира от всех воров, саботажников и вандалов. Эту задачу следовало как-то перепоручить машинам – ведь трубопроводы служили артериями для всех машин планеты. Воры, точно комарьё, научились прокалывать нефтеносные сосуды и питаться их содержимым. Машинам в ответ следовало научиться находить, преследовать и убивать.

Икота сунул Полковнику тяжелый, как кирпич, спутниковый телефон.

– И снова здравствуй, Алексей, – прощебетал телефон по-русски.

– Привет, красавица, – отозвался Полковник, тут же повеселев.

Ему уже не казалось странным, что приходится по спутниковому телефону общаться с незнакомой женщиной в Бетесде, штат Мэриленд, только ради того, чтобы переговорить с Икотой. Но американец знал по-русски не больше дюжины слов, зато был человеком практичным. Если он не мог потащить переводчицу за собой на поле боя, он ей просто позвонит.

– Мы так близко сошлись, милочка, и так быстро, – заметил Полковник. – Но, как понимаю, вскоре мы расстаёмся?

– Мне тоже жаль, но… такая работа, Алёшенька.

Икота расстегнул пятнистый рюкзак и вытащил оттуда изумительную снайперскую винтовку: сплошь углеволокно и глянцевый белый стеклопластик. Потом протявкал что-то в телефонную трубку.

Полковник снова приложил трубку к уху.

– Уйма всякой технической фигни про его большую пушку, – пояснила женщина. – Тебе это интересно? Переводить?

Икота явно был бывшим военным – у него остался взгляд солдата, – но официально считался гражданским консультантом. На памяти Полковника Икота впервые взялся за оружие: винтовку пятидесятого калибра западного спецпроизводства. С такими игрушками ходят изнеженные спецназовцы. Которым, в отличие от русских солдат в Чечне, не приходится каждый день валяться в грязи и крови, убивая мусульманских террористов.

– Красавица, только если тебе это интересно. Ты мне и скажи – хороша ли его ба-альшая пушка?

– В постели, что ли? В постели он ве-ли-ко-ле-пен, – спокойно отозвалась переводчица: американка, бесстыдная совершенно. Полковнику это очень нравилось. С непривычки.

– Накачанный парень и на лицо не урод, – согласился Полковник. – И зубы у твоего Икоты белые.

– Его фамилия не Икота, а Хикок. Майкл Хикок.

Полковник попробовал оба варианта на вкус: Икота, Хикок – какая, к чертям, разница? И кому какое дело, если они общаются только через переводчика? Странные вещи порой тревожат женщин.

– Он тебя хоть любит-то? – спросил Полковник. – Не один ли ему хрен?

– Любит? – грустно переспросила переводчица. – Да он не знает даже, что это такое. Только и слышу от него: «Счастливо оставаться». Зато покупает мне дешевое бельё с кружавчиками.

– Господи ты боже мой, как так вышло, что люди разучились любить? Куда катится мир? – промолвил Полковник, садясь на любимого конька. – А раз уж это последняя возможность с тобой поговорить, могу я попросить твоего мудрого совета по личному делу? Я должен решить, что делать с Наташкой.

– Не меня об этом спрашивать надо, Лёша. Несчастливая я.

– Если я оставлю Наталью здесь, «чехи» ее шлёпнут, потому что она со мной спала. Если отвезу ее домой в Питер, её убьют, потому что она «чёрная». Если мы оба останемся здесь, на Кавказе, рано или поздно нас убьют обоих. Я уже не говорю о моей жене! Ну и что прикажешь делать?