Книга Пастырь Вселенной - Дмитрий Абеляшев

Никто не обратил внимания, что взгляд двух ее видимых сейчас, будто подведенных жилками, человеческих женских глаз был сосредоточен точно в середине лба Рината, все еще прижимавшего ее к полу, чтобы та не выскочила. Владимиру с Лайной сейчас также приходилось удерживать извивающуюся пленницу, чтобы она, упаси Бог, не выпала из машины. Шамиль же нажал на гашетку пулемета, и воздух разорвал оглушительный стрекот и вибрация проснувшейся смертоносной машинки. По фургону заскакали пустые гильзы, а два передних сквирла, будто споткнувшись, грохнулись оземь, перекувыркнулись через головы и рухнули вновь, уже окончательно. В какофонии звуков никто, конечно, не слышал, что шептали губы Рината, сжимавшего упругую, зовущую грудь царицы сквирлов:

— Она страдает. Ей нужна моя помощь… — шептал Ринат, и по его щеке бежала слеза. И из глаз королевы сквирлов также катились большие, выразительные бусины слез…

Внезапно Ринат выхватил автомат и дал очередь по Шамилю, Володе и Лайне. В этот миг автомобиль скакнул на ухабе, и пули ушли вниз, зацепив бак с горючим и безнадежно разворотив армейскую рацию, но в сторону от людей. Сперва Володе даже почудилось, что попавший под очарование королевы сквирлов Ринат случайно не задел никого, что пока все обошлось. Казалось, на секунду от собственных выстрелов он пришел в себя и ошалело смотрел теперь на содеянное. Увы, пулемет в руках Шамиля затих, и красивый молодой чеченец, всем хвалившийся еще пару дней назад фотографией своей девушки, снявшейся для него на память в одних кокетливых трусиках и согласившейся ждать его и стать его женой, опрокинулся назад, и брюхо фургона обагрилось кровью, хлеставшей из дыры в его затылке. Он уже умер, конечно, а кровь текла так, будто он был жив. А потом Ринат взвалил королеву сквирлов себе на колени и пальнул очередью из автомата по сидящему за рулем Ивану Самойлову. Этот был самым веселым парнем в части, никто так не умел развеселить товарищей заводной шуткой или невесть откуда взятым очередным мастерски рассказанным анекдотом снять напряжение осажденного сквирлами лагеря, где, отключись маяк, можно было проснуться оттого, что в твой домик прыгает сквирл, разбивая стекло. Тут уж было без вариантов, умер так умер — вся очередь вплотную, точно в цель. И все, что в голове было, — на уцелевшее (недаром что бронированное) лобовое стекло. И теперь тошнотворная смесь мозга и раздробленных костей медленно начинала движение вниз, сползая. Машина же, теряя скорость, дернулась и встала. Полковник, вытянув ногу, резко нажал на педаль газа, принимая управление автомобилем на себя. Звериным инстинктом он почуял, что не успеет дважды, попробуй он теперь разобраться с обезумевшим Ринатом. Во-первых, стая исполинских сквирлов, насчитывавшая многие десятки голов, неслась со скоростью, превышающей 60 километров в час, и, в отличие от машины, начхать им было на кочки и овраги. Во-вторых, полковник затылком ощущал направленное дуло автомата; он бывал во многих переделках и знал, как чувствует себя затылок, когда в него, не мигая, уставится дуло — то ли зудит, то ли чешется, то ли щекочется. Вот прямо как сейчас. А если он теперь исчезнет из вида, то, быть может, просто перестанет существовать для суженного сознания несчастного Рината. И Зубцов, привалившись к коленям мертвого шофера, теперь рулил, нажимая на педали так, чтобы его не было видно сзади. Полковник вспомнил про Лайну. Но ему надо было также любой ценой довезти машину с царицей сквирлов до лагеря, выманить тварей на засаду. Это важнее, сжав зубы, решил Зубцов и прибавил газу. Тем временем за его спиной Володя постарался, одной рукою придерживая царицу, другой поднять на Рината автомат. Но можно было даже не пробовать — реакция у спецназовца была отточенной до автоматизма — он вывернул Володину руку и приставил к его голове горячее от выстрелов дуло. Владимир увидел, действительно вспоминая прожитую жизнь и слушая, как кровь гулко течет в скрытых пока от случайных взглядов венах его мозга, как медленно пополз вниз палец Рината, уже нажимая на спусковой крючок. И в это же время мозга Володи, все еще хранившегося в специальной, предназначенной для этого черепной коробке, а не сползавшего по стеклу, как у Вани Самойлова, достиг уверенный, спокойный голос Лайны:

— Если ты не бросишь оружие, я застрелю царицу. Слышишь? Я. Застрелю. Царицу. Сейчас.

Инструктор знала, что в такой ситуации пытаться и убить Рината было делом весьма рискованным — пальцы умирающего скорее всего сожмутся, и он успеет таки застрелить этого симпатичного и неглупого ученого. К тому же Лайне очень не хотелось убивать человека, даже дикаря, пусть замороченного пленной царицей? Он не был врагом, тем более во время поединка она коснулась его сознания, а убить того, чья душа раскидывалась пред тобою, как сказочная страна с хрустальными городами, тяжело вдвойне. Это она знала теперь и на практике.

Ринат злобно ощерился и под молящим, слезливым взором королевы сквирлов отбросил автомат в сторону, не ослабляя болевого залома. Владимир мучился от боли в суставе, наслаждаясь тем, что при помощи Лайны все еще жив. Он бился головой о дно машины, на предельной скорости несшейся по ухабам, и хорошо видел изящные фигуры бронированных сквирлов, неотрывно скакавших за автомобилем.

Лайна чуть отвела свою лазерную винтовку в сторону от головы царицы, но этой пути было довольно для великолепного глазомера Рината. Не отпуская руки Владимира, он выбросил десантный нож из своего левого рукава, в этот же миг коснувшись им правого плеча Лайны. Лезвие беззвучно вспороло куртку и безжалостно рассекло плоть. Безумие лишь обострило восприятие Рината, и он безошибочно нанес удар так, чтобы Лайна разжала кисть, выпустив оружие. Инструктор ощутила, как нож пропарывает ей мышцу плеча, а затем тупо ударяется острием о кость. Это ощущение было принципиально новым и очень неприятным. Внезапно Лайна почувствовала, что непроизвольно переносит свое сознание через острие кинжала, которым была пронзена, в энергетические структуры души своего мучителя. Это было неудивительно — один раз состоявшийся контакт сознаний в последующем может происходить почти спонтанно. Лайна увидела картину помутневших хрустальных городов Рината, словно подернутых густым, белесым, чужеродным туманом. Она даже не видела, что в этот момент особым спецназовским приемом Ринат на мгновение отпустил Владимира, но лишь затем, чтобы потом сплести ноги вокруг его шеи в железное кольцо, не смертельное пока — Володина голова просто наполнилась тонкими колокольчиками преднаркозного звона, — Ринату нужно было всего лишь высвободить правую руку. Ему было не впервой одолевать двух и более вооруженных противников. Поймав выпавшую из руки Лайны лазерную винтовку, он начал медленно поднимать ее в направлении головы инструктора. Силлурианку непременно надо было убить, хоть она и женщина, — вот и несравненная божественная королева считала так же. Ведь это она, Лайна, была виновата во всех бедах этой несчастной, нежной, царственной, горячо им любимой владычицы сквирлов, да и не только сквирлов…

Лайна чувствовала, что теперь в сознании Рината царствует могучая, неодолимая, всесокрушающая, чужеродная сила. Лайна пыталась бороться с ней, но куда там — по руслам теперь текла белесая слизь, которой были наполнены сосуды царицы. Но живой, настоящий, знакомый ей и, по сути, беззлобный Ринат томился и взывал о помощи, осажденный во всех хрустальных строениях своих городов, и, он, так же как и Лайна, обречен теперь был на поражение. И вода в руслах, и туман — все было чужим и отвратительным, склизким и холодным… Ринат, с лицом, подернутым тенью внутренних терзаний, поднял-таки лазерную винтовку и, чтоб наверняка, двинул дуло в сторону лба Лайны.