Книга Гоблины. Пиррова победа - Андрей Константинов

— Боюсь, мы по времени не успеем согласовать это с адвокатом!

— А зачем вообще согласовывать? — безразлично удивился Андрей. — Согласитесь, что текст сей — абсолютно нейтральный. Более того, он даже привнесет в интервью легкую человечинку.

— Ну, я даже не знаю… — заколебалась Маша.

— Помните наш с вами давешний разговор за интервью? Обещаю, что после выхода номера с Литвой, я готов стать вашим интернированным подопытным кроликом.

— Интервьюированным, — улыбнувшись, поправила Цыганкова. — Хорошо, Андрей Иванович. Коли так, возьму на себя такой грех!

— Маша — вы прелесть!

— Я знаю…

Дверь в кабинет расследователей распахнулась, и на его пороге нарисовался невысокий, достаточно молодой, но уже лысеющий мужчина. В его лице, с выдающимся «ленинским» лбом и узкими беглыми глазками, как с первого взгляда показалось Андрею, было что-то неуловимо-неприятное. Впрочем, неправильно это, «встречать по одежке».

— …Маша, у вас всё в порядке? — вопросил вошедший, придав физиономии тревожно-озабоченное выражение. Не отличаясь галантностью манер, с посторонним он не поздоровался, хотя глазки его тут же заскользили по фигуре Мешка — изучая и словно бы сканируя.

— Спасибо за заботу, Геннадий Антонович, у нас всё ОК, — холодно процедила Цыганкова. Из чего Мешечко сделал вывод, что его поверхностное неприязненное впечатление на поверку оказалось не столь уж поверхностным.

— Просто мне сказали, что в редакцию заявились какие-то люди, демонстрировать вахтеру документы отказались, зашли прямиком в ваш кабинет и закрылись изнутри. Вот я и подумал: мало ли что?

— Благодарю вас, Геннадий Антонович, за бдительность и беспокойство. Не волнуйтесь, это люди — мои хорошие знакомые.

— Что ж, тогда вопросов нет. Вот только один из этих ваших «хороших знакомых» в данный момент находится в серверной. А распоряжением Обнорского доступ посторонних к редакционному серверу строго воспрещен.

— Смею заметить, что он вошел туда не один, а в сопровождении нашего сотрудника.

— И тем не менее! — никак не успокаивался бдительный товарищ. — Я вынужден буду по возвращении Андрея Викторовича доложить.

— Да ради бога! Тем более что именно в этом журналистском жанре вы преуспели как ни в одном другом.

— Только поймите меня правильно, Маша. Ничего личного! Но поскольку вы с некоторых пор возглавляете службу расследований, то должны помнить, что в нашем деле мелочей не бывает. А правила существуют для того, чтобы безукоризненно им следовать. Даже если речь идет о… — Геннадий Антонович хмуро покосился на Мешка. — …о так называемых хороших знакомых.

— Я буду помнить об этом до конца своих дней, — с серьезным видом заявила Мария.

— Прекрасно. Что ж, не смею вам больше мешать…

— Это что за мальчик с глазами предателя? — осведомился Мешечко, когда дверь за Геннадием Антоновичем закрылась. Что называется, «с другой стороны».

— Браво, Андрей Иванович! — веселясь, захлопала в ладоши Цыганкова. — Умри, Денис, но лучше не скажешь!.. Это господин Трефилов — редкостный педант, зануда и женофоб.

— Кто он по званию? Судя по манЭрам, что-то навроде журналистского замполича?

— Нет. Он редактор экономического блока нашей газеты. Отвечает за тринадцатую-четырнадцатую полосы. А также за размещение «заказухи».

— А! Это те самые тягомотные и заунывные рассуждалистые блоки-кирпичи, которые я обычно пролистываю?

— Точно так, — рассмеялась Маша. — К слову, именно этот гусь раньше возглавлял нашу службу расследований. До сих пор удивляюсь: и где только Обнорский его откопал?

— То есть вы, Мария, его банальным образом подсидели?

— Я, как вы, Андрей Иванович, выражаетесь, Трефилова не подсидела, — оскорбившись, заявила Цыганкова. — Я обошла его в честной конкурентной борьбе! Почувствуйте разницу!..

…Закончив дела в серверной, Виталий и Татьяна вышли из редакции и спустились на улицу — покурить тет-а-тет. Разговор с сисадмином получился достаточно информативен и полезен, так что сейчас Вучетич пребывал в благодушном настроении. Равно как и репортерша, которая почти в открытую флиртовала с симпатичным опером, ошибочно среагировав на отсутствие обручального кольца на безымянном пальце «гоблина».

— …Ой, Виталий Алексеевич, какая у вас работа интересная!

— Да уж, работенка та еще… Боюсь вас разочаровывать, Таня, но как раз интересного в нашей работе очень мало. Скорее, таковой ее представляет ваша сестра журналистика. И наш брат обыватель, который получает такое представление из ваших публикаций.

— А по-моему, вы просто кокетничаете.

— Нисколько. Вот посудите сами: что может быть интересного, к примеру, в трупе?

— А труп какой? — живо среагировала на условие задачки Иванова. — Обычный или криминальный?

— Ну, допустим, криминальный. Скажем, к примеру, расчлененка.

— Как это — что интересного? Да это же потрясающий информационный повод! Запомните, Виталий Алексеевич, смерть интересует людей гораздо больше, чем жизнь.

— Вот за что я люблю журналистов, так это за их неприкрытый житейский цинизм. Потому как сам — циник, — беспечно заметил Виталий. — Кстати, Татьяна, я вам уже говорил, что…

Вучетич не успел докончить комплиментарную фразу, вынужденно прервавшись на входящий звонок:

— Да?… Слушаю вас внимательно, Олег Семенович… Мы? На улице Зодчего Росси, в редакции газеты… Что?… Да, я помню, что обещал на прошлой неделе. Но пока ничего подходящего просто не подвернулось… Да, я понимаю, что у вас отчет, но не могу же я тупо высасывать из пальца… Когда? Боюсь, вряд ли… А при чем здесь моя квартальная премия?… Олег Семенович, вы меня извините, конечно, но по-моему — это сказочное свинство… Да я не грублю, я… Алло?!. Алло!.. Тьфу, зараза!

— Что-то случилось?

— Ага. Случилось, — мрачно подтвердил Виталий. — Вот вам, Татьяна, наглядный пример подтверждения «интересности» милицейской работы.

— Да вы толком объясните!

— Объясняю: нашему полукорольку в очередной раз попала вожжа под мантию.

— Кому попала?

— Нашему замполичу. Срочно требует с меня ССХ, а в противном случае грозит невыплатой квартальной премии. У него, видите ли, показатели по отделу летят. А где я ему это ССХ возьму? Рожу?

— А что такое ССХ?

— Сообщение сигнального характера. Раз в полгода каждый сотрудник ГУВД обязан написать ССХ о ставшем ему известным в ходе личного сыска готовящемся или совершенном преступлении… Черт! — Вучетич задумчиво потер лоб. — Теперь придется снова ехать в какое-нибудь РУВД и покупать наколку у местных сыскарей.

— А преступление может быть любым? — уточнила Иванова.