Книга Страх - Роман Канушкин

Сейчас всего этого не было. Лес словно онемел. Лишь река несла свои журчащие воды.

Авось замер. И посмотрел на ту сторону реки. И возможно, мальчику просто показалось. Только показалось, что там, в сумраке запретного леса, он уловил какое-то движение. Крадущееся движение теней.

– Злая Баба, – звонко позвал Авось, пытаясь отогнать страх, что навел Незван своей болтовней, – я тебя не боюсь!

В ответ мальчик услышал только тишину, еще более глухую, почти вязкую.

– Ну и пожалуйста. Прячься! – сказал Авось, но и сам предпочел схорониться за стволом. Он посмотрел на свой нож, острый и довольно грозный, потом все же выглянул из-за дерева.

Что-то было не так. Эта тишина ползла оттуда. Из запретного леса. Там, на другой стороне реки, что-то таилось. И оно приближалось.

* * *

Мальчик Авось не ошибался. Сумрачные тени с тревожным шершавым звуком скользили по лесу все быстрее. Они спешили к броду.

* * *

Авось раздумывал. Деревня далеко. До брода гораздо ближе. Стоило позвать людей. Ну, и что он им скажет?.. Что не слышно птиц? Его поднимут на смех. Первый конечно же Незван. Сын вождя испугался теней запретного леса, испугался Злой Бабы. Ну и пусть поднимут! Авось двинулся к броду.

* * *

В этот момент человек в сером уже шел через брод.

Незван сейчас плюхнулся с берега на мелководье, потому что плавал плохо; водица в реке оказалась освежающе-приятной, и Незван раздумывал, какую б ему месть уготовить для Авося. Когда он вынырнул, его глаза округлились от удивления. Приближающийся к Незвану человек был явно волхвом, судя по одежде, бороде и, главное, – по тяжелому посоху, но почему-то он водрузил на голову оскаленную волчью пасть. Рядом с волхвом шел, скорее всего, мальчик в черной шкуре и пастью волчонка на голове. Незвану захотелось что-то сказать, но он лишь растерянно раскрыл и закрыл рот. Потом Незван увидел, как из-за спины волхва выступила громадная фигура, как будто старец каким-то непостижимым образом прятал ее, в такой же черной шкуре и со звериным черепом на голове. Незван снова раскрыл рот, да так и застыл, лишь подняв руку с оттопыренным указательным пальцем. Тот, кто показался из-за спины старца, конечно, не был громадным – просто очень большим. Но необычным оказалось оружие, которое тот сейчас поднимал. Незван никогда не видел такого: короткий лук крепился к деревянной палке, и эту палку человек в черной шкуре прижал сейчас к своему плечу. А потом Незван увидел и услышал то, от чего кровь застыла у него в жилах. Из сумрака запретного леса выползли грозные тени: словно лесные призраки выступили из-за деревьев люди, много людей с огромными луками в руках. Незван, хоть и не был особо смышленым, узнал их сразу – эти луки были созданы не для охоты. Они служили убийству людей. И в этот же момент над бродами, над рекой и над бескрайним сумрачным лесом пронесся одинокий и тоскливый волчий вой.

– Древляне! – закричал Незван. – Древля…

Выпущенная из арбалета стрела обладала немыслимой силой – она рассекла утренний воздух и пробила лоб Незвана, оборвав его крик.

3

Авось тоже почувствовал, как кровь холодеет в его жилах. Он тоже услышал этот безнадежный волчий вой. Авось не раз слышал, как воют волки. Он вырос в лесу и понимал его язык. Но в этом вое… Впервые Авось почувствовал что-то необычное, словно внутри него шевельнулось нечто и распознало этот зловещий вой, который был голосом самой тьмы, самого ужаса, живущего в сердце ночи.

Авось даже не заметил, как произнес слова, от которых у него похолодело сердце:

– Это не обычный волк. Это вообще не волк.

* * *

Человек в сером обернулся к тому, кто стоял у него за спиной.

– Мал, – позвал он воина в черной шкуре, который показался Незвану громадным. – Убить всех. Убить надо всех до одного.

– Женщины и дети, – гигант в черной шкуре смотрел на волхва из-под оскаленной волчьей пасти, – хорошие рабы, Белогуб.

– Всех. Особенно женщин и детей.

– Да, волхв.

– И еще. – Белогуб вскинул руку, и гигант тут же замер. – Я смогу подвести вас незамеченными очень близко, князь Мал. Но дальше все зависит от твоей ловкости.

Тот кивнул. Воины-древляне перешли реку и, рассеявшись по берегу, углубились в лес в сторону деревни.

Человек в сером посмотрел на мальчика в черепе волчонка. Тот был смертельно бледен от страха.

– Лад, – проговорил он мягко, – так надо. Твой отец и я… Надо спасти племя древлян от черного проклятья. Или, – он указал мальчику на первых убитых, – на их месте будем мы.

Через несколько минут на реке у бродов остались лишь мертвые.

* * *

Но кое-что еще произошло далеко от этого места. Нечто вслушивалось сейчас в темный разговор у бродов. Словно эту первую кровь, пролитую накануне великого летнего праздника, когда соседи приходят друг к другу только с миром, учуяла неведомая лесная сила. И заволновался сумрачный лес, и качнулись верхушки сосен. Нечто, таящееся в самом сердце запретных земель, потревожило спящие деревья. Прошлось волной по лесу. И двинулось сюда.

* * *

Белогуб, человек в сером, умел выполнять свои обещания.

Первыми отряд древлян увидели дозорные на пути к бродам.

– Кричи тревогу, – прошептал один другому, извлекая стрелу из колчана. – Беги, поднимай людей!

Но тот даже не успел поднести сомкнутые руки к устам, чтобы издать клич опасности.

Человек в сером вырос словно из-под земли. И впервые Лад, мальчик в черепе волчонка, сын древлянского князя-гиганта Мала, увидел посох волхва в действии. И впервые осознал заключенную в нем сокрушающую смертоносную силу. Движения посоха были столь точны и молниеносны, что оба дозорных даже не поняли, что уже мертвы. Лишь струйки крови выступили в уголках губ. Мальчик Лад перевел ошеломленный взгляд с посоха на волхва. В его глазах уже больше не было страха. Скорее, безграничное уважение, которое вот-вот обернется подобострастным восторгом. Но и что-то еще мелькнуло в его взгляде. Тоже впервые. Какой-то темный интерес засветился багряным огоньком кровожадного азарта. Волхв никогда не ошибается, и с волхвом ничего не страшно!

А потом отряд древлян снова скрылся. Словно слился с листвой. Словно они действительно были лесными призраками, которые могли становиться невидимыми.

4

Мать Авося нашла глазами своего мужа и, подчиняясь неведомому импульсу, забрала у няни дочь. Няня была из племени кривичей, но уже давно жила с родом Куницы. Звали ее Жданой, и она качала на руках еще старших детей князя. Мать Авося доверяла Ждане, как самой себе, но… Она и сама не понимала причин беспокойства. Да вот только что-то изменилось в воздухе; что-то заныло в груди, и разлитое над деревней умиротворение вдруг показалось ей обманчивым. Да и не было больше никакого умиротворения, не было вовсе. Снова где-то у реки завыли волки, точнее, вой был одинокий, заунывный. И вслед за ним пришло нечто странное – то ли необычное смятение, то ли напряженная тишина. Люди, не ведая, что происходит, сами оставляли свои дела и лишь встревоженно переглядывались. Вон и девушки, что плетут венки… Прекраса, ровесница ее среднего сына, хороша девка, не зря такое имя носит… Только что девушки хихикали, а щеки Прекрасы чуть не залила краска. Оно и понятно – девушек в их возрасте хлебом не корми, дай помечтать о своих тайных избранниках в предстоящую ночь. Теперь же Прекраса тоскливо вздохнула и, отложив свое рукоделие, посмотрела в сторону леса. От былого румянца не осталось и следа. Да и лицо ее подруги Радмилы обескровилось, как от внезапной неведомой болезни, лишившей сил. Напряжение людей передалось собакам, охотничьим псам, однако те не подняли лай, а напротив, топтались, не находя себе места, и то пытались зарычать, а то, скуля, стелились по траве.