Книга Теория невероятности - Виктория Борисова

И если бы только это! Виктор вообще сильно изменился за последние месяцы. Иногда Ирине казалось, что она видит перед собой совсем другого человека, и она не знала, как относиться к произошедшим переменам — то ли радоваться, то ли совсем наоборот.

С одной стороны, тревога по поводу его любовных похождений если не исчезла, то отступила далеко на задний план. Поводов волноваться вроде бы не осталось. Теперь Виктор, как образцовый муж, возвращается домой сразу после работы — хоть часы сверяй! Бесконечные «переговоры» и «неотложные дела» благополучно канули в прошлое. Все свободное время он проводит рядом с ней, и этот проклятый запах чужих духов больше не витает в воздухе. Казалось бы, все в порядке, живи и радуйся.

Ирина немного воспрянула духом и пыталась угодить мужу, чем только могла, — готовила его любимые блюда, каждый вечер встречала с улыбкой, подкрашивала губы и ресницы… Даже специально купила в фирменном магазине «Безумная гортензия» дорогущий вышитый пеньюарчик, чтобы не ходить дома в халате. Правда, иногда казалось, что, если надеть противогаз, муж даже не заметит, но все равно она старалась.

А по ночам все чаще лежала без сна, пытаясь не вспоминать лес, освещенный полной луной, трепещущие тонкие ветки осинки… А главное — глаза, ярко-желтые глаза из темноты.

Но наступало утро, и Виктор был рядом. Пусть немного угрюмый, неразговорчивый, зато свой, родной, любимый. Очень хотелось верить, что никакое колдовство тут ни при чем, его не существует! Просто Витя одумался, понял, что был не прав, и решил не рисковать семейным благополучием ради сомнительных приключений на стороне. Как говорится, перебесился…

Но сердце знало, что это не так, совсем не так.

Из весельчака, рубахи-парня, вмиг становящегося душой любой компании, Виктор превратился в человека замкнутого и угрюмого. Даже с друзьями общаться перестал, хотя раньше недели не проходило без посиделок и застолий. Даже если Ирина робко намекала, что можно бы пригласить гостей, посидеть в тесном кругу или самим сходить куда-нибудь, он только досадливо морщился и цедил сквозь зубы:

— Вот тоже придумала! Я и так на работе устаю.

Теперь каждый вечер был похож на другой, как клонированная овечка Долли на свою генетическую маму. Приходя домой, Виктор даже не смотрел в сторону Ирины. Он равнодушно съедал приготовленный ею ужин и усаживался на диване перед телевизором. Но даже это простое времяпрепровождение теперь выглядело каким-то новым, незнакомым и даже пугающим. Раньше он интересовался политикой (зачем — бог весть!), шумно комментировал новости или полемизировал с телеведущим, старался не пропускать футбольных матчей и очень эмоционально болел за нашу многострадальную сборную… А теперь просто сидел часами, уставившись в экран и бесцельно щелкая пультом. Кажется, сейчас ему вообще стало все равно, что смотреть — прогноз погоды, новости, футбол, выступление танцевального ансамбля или рекламу. Пару раз Ирина даже видела, как на экране мелькают кадры знакомых сериалов, которые муж раньше просто на дух не переносил!

Ровно в одиннадцать он вставал с дивана и отправлялся в спальню, аккуратно вешал одежду на плечики в шкафу, ложился в постель и сразу же засыпал.

Если только…

Несмотря на страшную жару, Ирина почувствовала, как озноб пробежал по всему телу, от макушки до пяток. О сексе она вообще не могла теперь думать без нервной дрожи. Раньше, когда случалось такое, Виктор сначала игриво посматривал в ее сторону, потом обнимал со словами: «Ну, иди сюда, что ли, мать! Пошалим немножко на ночь глядя»… И пусть Ирина никогда не считала себя очень страстной и к интиму относилась спокойно, по принципу «есть — хорошо, а нет — и не надо», близость эта была ей приятна. Теперь все происходило совсем по-другому… Виктор молча наваливался сверху, двигался быстро, почти грубо и даже не смотрел на нее, словно она была не человеком, а надувной куклой. В этом соитии было что-то механическое, неживое…

И страшное.

В горле запершило, и глазам стало как-то подозрительно горячо изнутри… Вот только расплакаться сейчас не хватает! Ирина провела рукой по лицу, словно стирая неприятные воспоминания.

Ничего, переживем, перетерпим и это! Главное — что Витя никуда не уйдет, и у них еще, может быть, все наладится… Ей не придется начинать все сначала почти в сорок лет — без профессии, без денег, без поддержки, и сын не останется без отца.

Правда, в последнее время Толик бывал дома все реже и реже. Ирина пыталась поговорить с ним, но сын упорно отмалчивался, бормотал что-то невнятное о приближающихся экзаменах — и снова исчезал.

Лучше подумать о чем-нибудь более приятном — например, о том, что совсем скоро можно будет наконец-то сделать ремонт в квартире. Года два уже собирались, но теперь Ирина решила твердо, что дальше тянуть нельзя. Хотелось все поменять, чтобы жить в обновленном доме, где ничто не напоминало бы о тоске и унижении.

Благо и возможность появилась. Витя, который раньше был не то чтобы скуповат, но весьма и весьма расчетлив, стал вдруг совершенно равнодушен к деньгам. Когда Ирина лишь заикнулась о том, что хорошо бы наконец-то обновить интерьер, может быть, даже дизайнера пригласить, — он отреагировал на удивление спокойно. Сказал только:

— Надо — делай. Мне все равно.

Ирина ходила по магазинам, приценивалась, выбирая плитку, обои, кафель и сантехнику, искала по Интернету ремонтные фирмы, даже посетила мастерскую дизайнера, предлагающего услуги по обустройству «стильного дома», — и сама себе удивлялась. Почему-то теперь это занятие не доставляло ей никакого удовольствия. Она равнодушно рассматривала каталоги, часами бродила по торговым центрам — и уходила, ничего не купив. Ну какая разница — зеленые обои или голубые, плитка под мрамор или под гранит?

Даже к любимым прежде романам она как-то охладела и спокойно проходила мимо книжных развалов, заполненных яркими обложками. Чужие страсти перестали ее волновать, и следить за развитием любовных историй стало совершенно неинтересно. Выдуманные персонажи, порожденные буйной фантазией писателей, стали казаться какими-то картонными, плоскими, скучными…

На дачу она так больше и не ездила ни разу. В такую жару тяжело, конечно, сидеть в квартире, но Ирина старательно убеждала себя, что просто не может оставить своих мужчин одних, без присмотра. Они же тут грязью зарастут по уши! К тому же у Толика — выпускные экзамены, а потом будут вступительные в институт, и мужа оставлять одного как-то боязно… Теперь Ирина думала, что Виктор был прав, когда говорил, что дом лучше продать. Она точно знала, что больше не сможет приезжать туда, как раньше, и проводить там лето, а деньги всегда пригодятся! Летом бы самое время этим заняться, подыскать покупателя, но муж не заговаривал об этом, а она сама как-то не решалась.

Теперь Ирина все время и силы отдавала домашнему хозяйству. Она без устали стирала, гладила, готовила все более сложные и трудоемкие блюда, снова и снова пылесосила ковры и протирала мебель полиролью. Ей все время казалось, что в доме беспорядок, и каждую пылинку, каждое пятнышко она воспринимала как угрозу своему хрупкому благополучию, купленному такой дорогой ценой.