Книга Чистая работа - Линда Ла Плант

— И я тоже.

— Спасибо за угощение. Китти почти весь виноград умяла.

— Она прелесть.

— Да, хорошая девочка растет.

— Хорошая — и хорошенькая.

— На мать похожа.

— Ну да.

— Ладно, я просто хотел узнать, как ты добралась.

— Без проблем.

— Вот и отлично. Значит, завтра я тебя не увижу?

— Нет, я буду в суде.

— Ладно, приедешь, как сможешь. Крепкого сна. Люблю.

— И я тебя люблю.

Он помолчал немного и ответил:

— Да, знаю.

— Ну, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Ленгтон повесил трубку. Анна немного подержала ее в руке и только потом опустила.

Вообще-то, дел у Анны было не так много. Дату суда уже назначили, поэтому из комнаты следственной бригады потихоньку убирали все ненужное, оставляя только те документы, которые были необходимы суду. Защитник и обвинитель звонили, уточняя разные детали, но, кроме этого, бригаде больше нечем было заняться. Анна должна была или перейти в другую бригаду, или остаться у Шелдона, в зависимости от того, чем он будет занят. Ей уже начинал нравиться Гарри Блант: вот уж у кого что на уме, то и на языке. Блант стоял у картотечного шкафа, когда в комнату в облаке одеколона вплыл Брендон.

Гарри обернулся к нему:

— Поговорим о личном, не возражаешь?

— Это смотря о чем.

— Об одеколоне, которым ты поливаешься. Меня от него тошнит, особенно по утрам.

— Он не из дешевых, — задиристо сказал Брендон.

— Извини, ты можешь брызгаться им чуть меньше?

— Ты-то сам хоть чем-нибудь пользуешься? Вот-вот. Больше нравится, когда потом несет, да?

Оба недобро посмотрели друг на друга, потом Брендон обернулся к Анне:

— А ты что скажешь?

Она пожала плечами.

— Ну, скажи, что ты думаешь? Женщинам обычно нравится, собственно, мне этот одеколон моя подруга подарила.

— Может, ты принюхался. Понятно, что одеколон очень дорогой, — чуть-чуть капнуть, и хватит.

— Слыхал? — торжествующе обернулся Брендон к Гарри. — Ей нравится!

Гарри хмыкнул и отошел, а Брендон начал обходить всех женщин в комнате. Краем глаза Анна видела, как он наклонялся к каждой и просил понюхать, как пахнет от его щек. Смех, да и только: замечание явно задело Брендона за живое.

Шелдон вышел из своего кабинета.

— Анна, — обратился он к ней, — мы ждем адвоката Мерфи. Он хочет поговорить с нами по защите — о фотографии и тому подобном. Так что когда он появится, отведи его в первую переговорную.

— Легкий хлеб, — сказал Блант, усаживаясь за стол, и Анна обернулась к нему. — Да противно! Его адвокат за одно это дело получит больше, чем я за год. И вообще, чего тут церемонии разводить, суд какой-то устраивать: и так все ясно, он же сам признался. К судье его оттащить, и пусть сажает на полную катушку. А еще лучше было бы вкатить этой скотине смертельную инъекцию. Лично я обеими руками за, только ведь никто из сволочных политиков и не заикнется о высшей мере — за места свои трясутся! Знаешь, сколько осужденных приходится у нас на одного инспектора службы пробации? Тридцать семь человек, и это не считая всякой мелюзги! Тридцать семь преступников, ты только подумай! Насильники, убийцы — и это их-то инспекторам полагается образумить, чтоб они не вздумали браться за старое. Ну разве не смешно? Хорошо, если по сорок минут на человека в неделю получится!

Гарри продолжал бы свою тираду и дальше, если бы не вмешался уже порядком раздраженный Брендон и не сказал, что адвокат Мерфи приехал и ждет в приемной.

Анна попросила Брендона проводить адвоката в переговорную номер один, как велел Шелдон.

Брендон был явно не в духе:

— Сама провожай, Тревис.

— И правильно, — вставил Блант. — Сама провожай, а то он до конца коридора не дойдет — не выдержит одеколонной атаки Брендона.

Брендон швырнул в Бланта книгу, и Блант расхохотался.

Анна пошла к двери и у выхода обернулась, чтобы спросить Брендона, как зовут адвоката. Брендон, уворачиваясь от смятой бумажки, запущенной в него Гарри Блантом, ответил, что адвоката зовут Люк Гриффитс и с ним надо держать ухо востро: это большой ловкач.

Анна ушла, а двое взрослых мужчин принялись перекидываться смятыми бумажками, как малые дети.

Люк Гриффитс тепло приветствовал Анну рукопожатием. Из приемной они прошли в тесную и душную комнату переговоров. Гриффитс галантно пододвинул Анне стул, а сам расположился напротив. На нем был элегантный костюм в тонкую полоску, голубая рубашка с белым воротничком и темный галстук. Белые манжеты, ухоженные руки с маникюром. Крупное лицо было идеально выбрито, волосы укладывал, по-видимому, парикмахер экстра-класса.

— Я не задержу вас, — произнес он негромким, хорошо поставленным голосом.

— Вам налить кофе?

— Нет, благодарю. В прошлый раз, когда я приезжал к вам, уже имел удовольствие отведать здешнего пойла, — ответил Гриффитс и, открыв портфель, вынул оттуда записную книжку, а из кармана пиджака тонкую золотую ручку. — Значит, вы детектив-инспектор Анна Тревис.

— Именно так.

— Как вам известно, Артур Джордж Мерфи — мой клиент. Я приехал к вам, чтобы прояснить кое-что, прежде чем я передам дело его барристеру.

Анна не ответила. Гриффитс какое-то время смотрел на пустую страницу, потом вывел на ней дату, взглянул на часы и проставил время.

— Вы встречались с сестрой мистера Мерфи, некой Гейл Данн, сейчас именующей себя Гейл Сикерт?

— Да.

— И она передала вам некую фотографию?

— Да.

— По этой фотографии впоследствии и опознали сообщника Мерфи, Вернона Крамера.

— Да.

— После чего вы обнаружили место проживания моего клиента.

— Да.

— Затем его арестовали, предъявив обвинение в убийстве Ирэн Фелпс.

— Да.

— Беседовали ли вы лично с мистером Крамером?

— Нет.

— А при допросе мистера Мерфи вы присутствовали?

— Нет.

Гриффитс записал что-то в блокнот и постучал ручкой по странице:

— Удивительно удачная находка, не правда ли?

— Да.

— Без этой фотографии вы не сумели бы выследить моего клиента.

— Вероятно.

На сей раз Гриффитс побарабанил ручкой по зубам:

— А вы понимаете, что Вернон Крамер обвиняется в умышленном укрывательстве преступника и в создании препятствий отправлению правосудия?