Книга Китаец - Хеннинг Манкелль

На опушке палатка, в ближайшем дворе еще одна. Биргитта Руслин захватила с собой бинокль. Что спрятано в этих палатках? В газетах об этом не было ни слова. Может, именно там найдены одна или несколько жертв? Или полиция зафиксировала какие-то следы?

Она поднесла к глазам бинокль, медленно обвела взглядом окрестности. Люди в комбинезонах или в форме двигались среди домов, стояли, дымя сигаретами, у калиток, поодиночке и группами. Она бывала на местах преступлений, час-другой наблюдала, как работает полиция. Знала, что прокурора и других судебных чиновников там не больно-то жаловали. Полиция всегда держалась настороже, стараясь не попадать под огонь критики. Однако Биргитта научилась различать методичные и небрежные следственные действия. И то, что видела сейчас, оставляло впечатление спокойной, а тем самым, вероятно, хорошо организованной работы.

Одновременно она понимала, что в глубине души все спешат. Время — враг. Надо доискаться правды как можно скорее, пока, чего доброго, не случилась новая трагедия:

Полицейский в форме постучал по стеклу, вывел ее из задумчивости.

— Что вы здесь делаете?

— Разве я заехала за ограждение?

— Нет. Но мы следим, кто здесь появляется. Особенно с биноклями. Чтоб вы знали: пресс-конференции проводятся в городе.

— Я не журналистка.

Молодой полицейский смерил ее недоверчивым взглядом:

— А кто же? Туристка? Любительница мест преступления?

— Вообще-то родственница.

Полицейский достал блокнот.

— Чья?

— Бриты и Августа Андрен. Я еду в Худиксвалль. Но не помню, с кем должна там поговорить.

— Наверняка с Эриком Худденом. Он отвечает за связь с родственниками. Примите соболезнования.

— Спасибо.

Полицейский взял под козырек, а она, чувствуя себя полной дурой, поехала прочь. В Худиксвалле, как выяснилось, мест в гостиницах не было не только из-за наплыва журналистов. Любезный портье в «Фёрст хотель статт» сообщил, что вдобавок здесь проходит конференция, на которую съехались участники со всех концов Швеции, — обсуждаются «проблемы лесов». Оставив машину на парковке, Биргитта наобум обошла городок. Толкнулась в еще две гостиницы и в пансион — везде полно.

Некоторое время Биргитта высматривала, где бы пообедать, и в конце концов зашла в китайский ресторан. Народу там было много, но она отыскала свободный столик у окна. Зал выглядел точь-в-точь как во всех китайских ресторанах, где ей довелось бывать. Такие же вазы, фарфоровые львы, фонари, украшенные красными и синими ленточками. Порой ее одолевало искушение поверить, что все китайские рестораны на свете — а их, наверно, миллионы — образуют единую сеть, может, у них даже один владелец.

Подошла китаянка, подала меню. Делая заказ, Биргитта Руслин сообразила, что молодая женщина почти не говорит по-шведски.

Быстро покончив с обедом, она взялась за телефон и в итоге получила положительный ответ. Гостиница «Андбаккен» в Дельсбу могла предложить ей комнату. Там тоже проходила конференция, только по рекламе. Швеция, подумалось ей, превратилась в страну, где народ большей частью разъезжал по гостиницам и конференц-залам, чтобы поговорить друг с другом. Сама она крайне редко участвовала в курсах повышения квалификации, назначаемых судебным ведомством.

«Андбаккен» оказался большой белой постройкой у заснеженного озера. Ожидая своей очереди у стойки портье, она прочитала, что у рекламщиков на вторую половину дня предусмотрена групповая работа. А вечером состоится банкет с вручением премий. Только бы ночью не шастали по коридорам пьяные и не хлопали то и дело дверьми, подумала она. Впрочем, я ничего о рекламщиках не знаю. Почему я решила, что они любители шумных празднеств?

Номер, который достался Биргитте Руслин, выходил на покрытое льдом озеро и лесистые холмы. Она легла на кровать, закрыла глаза. Сегодня я бы сидела в суде, подумала она, и слушала бы утомительную монотонную речь обвинителя. А вместо этого лежу на кровати в гостинице, окруженной снегами, далеко от Хельсингборга.

Она встала, надела куртку и поехала в Худиксвалль. В вестибюле полицейского управления сновал народ. Многие из них, как она поняла, журналисты. Она даже узнала одного, который часто выступал по телевизору, особенно в связи с драматическими событиями вроде ограблений банков или взятия заложников. С этаким самоуверенным высокомерием он прошел к началу очереди, и никто не рискнул протестовать. В конце концов Биргитта очутилась перед молодой усталой дежурной и сказала, кто ей нужен.

— У Виви Сундберг нет времени.

Недоброжелательный ответ озадачил Биргитту Руслин.

— Может быть, вы хотя бы спросите, по какому я делу?

— Вопросы хотите задавать, как и все? Ждите следующей пресс-конференции.

— Я не журналист. Я родственница одного из хешёвалленских семейств.

Дежурная за стойкой тотчас сменила тон:

— Соболезную. Вам надо поговорить с Эриком Худденом.

Она набрала номер, сообщила, что к нему посетитель. Видимо, уточнять не было нужды. «Посетитель» — кодовое обозначение родственника.

— Он сейчас спустится за вами. Подождите вон там, у стеклянной двери.

Внезапно рядом вырос молодой парень:

— Вы, кажется, сказали, что вы родственница кого-то из жертв. Можно задать вам несколько вопросов?

Биргитта Руслин обычно не выпускала коготки из мягких лапок. Но сейчас сделала исключение:

— С какой стати? Я не знаю, кто вы такой.

— Я пишу.

— Для кого?

— Для всех, кому интересно.

Она покачала головой:

— Нам не о чем разговаривать.

— Я, конечно, вам соболезную.

— Бросьте. Вовсе вы не соболезнуете. А говорите так тихо, чтобы окружающие не услышали, что вы зацапали добычу, которую другие не учуяли.

Стеклянная дверь открылась, в вестибюль вышел мужчина с бейджиком «Эрик Худден». Они обменялись рукопожатием. Фотовспышка отразилась в стекле, когда двери вновь открылись и закрылись.

Коридор кишел народом. И темп совершенно другой, не как в Хешёваллене. Худден провел ее в одну из комнат. Стол завален папками и списками. На каждой папке — имя и фамилия. Здесь собраны покойники, подумала Биргитта Руслин. Эрик Худден предложил ей сесть и сам сел напротив. Она рассказала ему все с самого начала — о своей матери, о двух фамилиях, о том, как обнаружила родство. И заметила, что Худден испытал разочарование, поняв, что расследованию она ничем не поможет.

— Я понимаю, вам нужна другая информация, — сказала она. — Я судья, и мне знакомо, каково искать преступников, совершивших столь тяжкие злодеяния.

— Спасибо, что приехали. — Худден отложил ручку и, прищурясь, посмотрел на нее. — Вы проделали долгий путь из Сконе, только чтобы сообщить все это? Можно было позвонить.