Книга Запределье - Джеффри Форд

– Какая красота… – вслух вымолвил Клэй, зная, что вождь его не услышит. Вуд, побаиваясь ревущих вод, остался позади, на опушке леса.

Вождь обернулся к Клэю и протянул вперед руку, показывая, что ему нужно ружье. Получив желаемое, он с горсткой листьев в одной руке и с оружием в другой приблизился к краю скалы. Собравшись с духом, Клэй тоже подобрался к обрыву… Чтобы, не веря своим глазам, увидеть, как абориген без тени эмоций сбросил ружье в лавину воды и тумана. После этого вождь обернулся к охотнику и, не моргнув глазом, уставился на него.

Клэй пошатнулся. Потерять оружие, которое столько раз спасало ему жизнь…

– Зачем? – прорычал он, не в силах сдержать гнева. Вождь невозмутимо направился обратно к роще, бросив через плечо пригоршню листьев. Плоские зеленые овалы разлетелись над ущельем, а потом на гребне восходящего потока воздуха взмыли в небо. Клэй оцепенело уставился на них. Зеленые лоскутки взвились ввысь и в какой-то момент словно сцепились друг с другом. Сама природа их изменилась: гладкие жесткие листья превратились в струящийся лоскут материи того же цвета. Вуаль пролетела ярдов сто к северу, прежде чем снова распалась на отдельные листочки, которые медленно скрылись из виду.

* * *

После путешествия к водопаду прошло три дня. За это время никаких изменений в отношениях Клэя с вновь обретенным человеческим обществом не произошло. Выбросив ружье в водопад, вождь обошелся с ним жестоко, и Клэй не сумел скрыть своих чувств по этому поводу, но, несмотря на это, на обратном пути они оба вели себя так, будто ничего не случилось. И потом это видение, вуаль, парящая над грохочущей водой… Охотник как ни силился, так и не смог расшифровать, что должно было означать это маленькое волшебство. Ясно было лишь, что вождь с самого начала их похода собирался избавиться от ружья, но Клэй так и не понял, зачем. Что это – коварное вероломство или намек, который должен ему помочь? Единственно достоверным оставалось лишь ощущение, что в племени молчунов ему уютно и покойно, а пускаться в путь по одиноким дебрям совсем не хочется.

Вуда стало одолевать беспокойство. Он больше не позволял ребятне обвешивать его гирляндами цветов, а когда серокожие аборигены подставляли ему носы, пес вместо дружеского облизывания отвечал недовольным ворчанием. Однажды вечером, сидя в хижине, Клэй в который уже раз пообещал другу, что скоро они тронутся в путь. Пес сразу успокоился и притащил заметно потерявшую в весе книгу. Кто-то явно пробирался сюда в отсутствие Клэя и воровал странички. Что до охотника, то ему было наплевать: пусть бы сжевали всю, вместе с переплетом, раз им это по вкусу. Но Клэй понимал, что эти кражи удручают его товарища.

Была жаркая летняя ночь, полная звезд и москитов. Как и все племя, Клэй сидел на земле, скрестив ноги. В самом центре образованного хижинами круга пылал гигантский костер, а на фоне языков пламени темнела танцующая фигурка королевы, которая то взлетала в немыслимых акробатических прыжках, то грациозно вращала бедрами. В тыквенных чашах по кругу передавали какой-то напиток, пахнувший желтыми сливами и оранжевыми ягодами, что росли в лесу возле селения. Пьянил он слабо, но все же достаточно, чтобы изменить обычное равнодушие Клэя к наготе молчунов и перевести движения ее высочества в разряд эротических. Клэй шумно сглотнул и, оглядевшись, увидел, что остальные мужчины находятся в таком же состоянии.

Он снова сосредоточил все внимание на королеве, которая к этому времени очутилась прямо перед ним. Повернувшись спиной, она низко нагнулась и принялась покачивать бедрами в такт какой-то беззвучной мелодии, которую, казалось, слышали все, кроме Клэя. Он ощутил знакомое напряжение между ног и тут только заметил, что на левом полушарии ее пухлых ягодиц вытатуирован портрет знакомого ему человека: тяжелое лицо, маленькие, близко посаженные глаза, редкие волосы… Было совершенно ясно, что он знает этого типа, но эротический танец ввел его разум в такое состояние, что Клэй никак не мог вспомнить, откуда.

Королева отпрыгнула в сторону, кувыркнулась через голову возле костра и выпрямилась, покачивая руками над головой. Движения ее стали медленнее. Словно во сне, описывала она вокруг костра тугие круги. И каждый раз, когда она поворачивалась спиной, Клэй пытался получше рассмотреть человека на тату.

Подняв голову, он увидел, что королева, обернувшись через плечо, заметила его интерес к ее заду. Это длилось долю секунды, но она метнула в него взгляд, полный такого желания, что Клэй поспешил отвести глаза. И в тот же миг понял, что вождь все это время наблюдал за ними. Клэй улыбнулся ему, надеясь, что вождь ответит привычной искусственной улыбкой, однако этого не произошло.

К счастью, танец королевы вскоре закончился. Возвращаясь на свое место, она снова взглянула на Клэя. Тот из вежливости кивнул, а она в ответ закатила глаза так сильно, что зрачки совсем скрылись под верхними веками, обнажив белые глазные яблоки. Когда женщина села рядом с вождем, тот провел рукой по голове и троекратно моргнул. Повинуясь этому знаку, с земли медленно поднялся престарелый татуировщик и заковылял в центр круга.

Остановившись перед костром, он тоже начал танцевать. Его движения в отличие от королевских были неуклюжими, угловатыми и такими до смешного неловкими, что Клэй не мог понять, то ли он просто плохой танцор, то ли старикан нализался. Эти ритмичные спотыкания продолжались всего несколько минут, затем старик остановился, поднял руки, и оказалось, что в каждой зажато по маленькой птичке.

Крошечные существа в его ладонях тускло светились, словно угли в ночи. Люди вокруг стали похлопывать себя по сжатым губам указательными пальцами. Охотник присоединился к ним. Старик подбросил птиц в воздух, но не успели они пролететь и пяти ярдов, как взорвались дождем искр, рассыпавшихся в толпу. Затем он подошел к зрителям и показал им что-то вроде небольшого кристалла. С минуту камень поблескивал в свете костра, пока старец не сунул его в рот, после чего повернулся и направился прямо в огонь.

Клэй чуть не закричал. Он хотел уже броситься спасать несчастного, но сдержался: слишком уж часто салонные фокусы молчунов выставляли его дураком.

Сквозь дрожащее пламя Клэй видел, как старик растворился в розовом столбе дыма. То, что началось с дымного клубка цвета закатного неба, вскоре превратилось в длинный побег, протянувшийся прямо из огня. Постепенно он стал принимать все более четкие формы: сначала вверх, извиваясь, вытянулась длинная толстая колонна, потом она повернула вниз и полетела прямо на толпу. По мере ее приближения из дыма выросла голова – чудовищная морда с огромными, безвекими глазами и острыми ушами, за которыми начиналось конусовидное, трепещуще-розовое змеиное тело с колючками шипов. Это был Сиримон – такой, каким он был при жизни, вместе с кожей и чешуей. Змей, чья хвостовая игла оставалась в огне, скользнул по воздуху, извиваясь между затаившими дыхание людьми. Его пасть то разевалась, то захлопывалась, и отовсюду слышался жуткий рев, который напугал Клэя больше всего: он отвык от звуков.

Полетав, Сиримон развалился клочьями тумана, которые, в свою очередь, растаяли в повисшей над деревней розовой дымке. Возле костра, с сомнамбулически закрытыми глазами, стоял целый и невредимый старик татуировщик. Клэй сообразил, что представление окончено, только когда молчуны один за другим стали вставать и разбредаться по своим хижинам. Он последовал их примеру и тоже направился к своему жилищу, где его дожидался Вуд. По дороге ему встретился татуировщик, который каким-то чудом оказался не позади, а перед ним. Старик смотрел в пространство и как будто не замечал Клэя, но когда тот поравнялся с ним, что-то быстро сунул ему в руку. Все это было проделано с такой таинственностью, что Клэй включился в игру и, не глядя, спрятал предмет в карман.