Книга Код Шекспира - Джон Андервуд

— А он объяснил, что делал в «Глобусе»? — нахмурившись, спросила она.

— Нет, он сказал, что нам нужно поговорить лично.

— Ты уверен, что это стоит делать, папа? Понимаешь, мы же совсем ничего о нем не знаем, кроме того, что он следил за нами.

— Может быть, он приведет нас к Льюису. Или скажет, что с ним случилось.

— Может быть, он нас пристрелит и скормит рыбам.

— Понятно. В таком случае я бы предпочел, чтобы ты осталась дома, если ты, конечно, не против.

— Я пошутила, папа. И я против. Мы занимаемся этим делом вместе. Кроме того, я давно хотела побывать на выставке часов.

Джейк с беспокойством принялся обдумывать ситуацию. Если есть какая-то опасность, Британский музей, место публичное и очень популярное, лучше всего подходит для встречи такого рода. Вполне возможно, что Бальсавар тоже так считает.

Мелисса заметила, что он ест.

— Кстати, я принесла тебе ацидофилин. Он полезен для пищеварения.

— С моим пищеварением все в полном порядке, а проблемы у меня от язвы.

Однако он неохотно взял у нее бутылку, хоть и не собирался пить ничего такого, где в названии есть «ацид».[20]

Снаружи Британский музей выглядел как самый жалкий в Западном полушарии образец греческого Возрождения, выполненный в бетоне.

«Но, как говорится, встречают по одежке, провожают по уму», — подумал Джейк.

Здесь хранились украденные сокровища исчезнувших королевств, которые знаменитые британские мореходы и путешественники — со времен величайшего из всех монархов, Елизаветы I, до безумного короля Георга III и неподвластной времени Виктории — собирали ради славы империи по всему миру. Много лет назад, когда Джейк впервые приехал в Лондон, он провел здесь несколько часов, разглядывая пентелийский мрамор: вне всякого сомнения, самую прекрасную коллекцию скульптур всех времен и самую невосполнимую потерю Афин. А еще Розеттский камень,[21]потрясающую коллекцию египетских мумий и много всего другого.

Они без проблем нашли экспозицию, посвященную истории часов, если не считать проблемой толпы людей, через которые им пришлось протискиваться. Джейк был занят тем, что искал глазами Бальсавара, не обращая ни малейшего внимания на выставку, в то время как Мелиссу заворожило разнообразие инструментов и механизмов. Поразительное изящество некоторых из них, особенно старых немецких музыкальных часов, потрясло ее. Она так увлеченно слушала короткие музыкальные пьески и менуэты, что почти забыла, зачем они сюда пришли. Джейка, следившего за каждым новым посетителем выставки, постепенно начало охватывать нетерпение. Среди них не было человека, которого они видели в «Глобусе». Наконец, через час после назначенного времени, Джейк посмотрел на свои часы. Было почти одиннадцать.

— Пошли, — сказал он. — Он не придет.

— Похоже на то, — ответила Мелисса, которая уже устала от обилия часов. — Мы можем выпить где-нибудь кофе?

— Я боюсь, с ним что-то случилось.

Когда они вышли на улицу, их тут же со всех сторон окружили толпы людей — в Лондоне наступил час ланча. Небо у них над головами было пугающе черным, но дождь прекратился. На противоположной стороне улицы Джейк заметил темную, крупную фигуру мужчины, которого он уже видел раньше: именно этот человек следил за ним два дня назад, а также вчера в «Глобусе», как раз перед тем, как кто-то передал Бальсавару записку с угрозой. Может быть, он был там не один, а с сообщником, которого Джейк не заметил?

— Мелисса, — произнес он очень тихо. — Не смотри, но мне кажется, что за нами следят. За последние несколько дней я видел этого мужчину дважды и вчера в «Глобусе» тоже.

— Где? — Не обратив внимания на его предостережение, Мелисса тут же с тревогой проследила за его взглядом, но мужчина на противоположной стороне улицы уже повернулся и уходил. — Ты уверен? Возможно, это обычное совпадение. — Она пожала плечами, показывая, что склоняется к тому, что это именно так.

Сунир Бальсавар знал, что у него серьезные неприятности. В течение последних двух часов за ним кто-то следил, и он не осмелился привести его за собой в Британский музей. Прежде он этого человека никогда не видел, что вызывало у него беспокойство, потому что тот, судя по всему, его знал и предугадывал каждый шаг.

Он дошел до конца музейного двора, не зная, как поступить дальше. Может быть, это именно тот человек, который передал ему записку в «Глобусе»? Что у него на уме? Что ему известно?

Отказавшись от встречи с американцами, он попытался оторваться от преследователя, но у него ничего не вышло. Сначала он прошел по всей территории громадного комплекса, затем, когда из этого ничего не получилось, попробовал затеряться в толпе у входа. Рискнув бросить взгляд через плечо, он почувствовал, как у него сердце замерло в груди. Мужчина по-прежнему не отставал, шел за ним примерно в десяти шагах, и во взгляде у него была странная холодная угроза, которая вызвала у Сунира ужас. Хуже того, мужчину, похоже, больше не беспокоило то, что Бальсавар его заметил.

Бальсавар уже почти решился обратиться за помощью к ближайшему полисмену, прекрасно понимая, как дико прозвучат его слова, и не рассчитывая особо на успех. Но он не мог больше ничего придумать и чувствовал, что его время на исходе. С другой стороны, у него имелось множество причин не доверять полиции и избегать, по возможности, контактов с ее представителями. Именно в этот момент он услышал голос молодой женщины:

— Папа, а это не он, вон там?

Журналист Флеминг и его дочь выходили из музея. Пытаясь скрыть охватившее его отчаяние, он поспешил к ним.

— Мистер Флеминг! Вот вы где.

— Да, а вы где были?

— Мне очень жаль, но возникли проблемы. Прошу вас, идите за мной, скорее. Боюсь, у меня неприятности.

— Вы имеете в виду вон того человека? Складывается впечатление, что он держится на расстоянии, — заметил Джейк, кивнув в ту сторону, где пару минут назад стоял крупный мужчина.

Бальсавар испуганно оглянулся.

— Вы его видели? Где?

Но когда Джейк обернулся, он увидел только большую группу школьников, которых сопровождали две монахини.

— Сюда, — сказал Бальсавар и провел их сквозь группу школьников. — Думаю, в толпе мы будем в безопасности.

— В безопасности? Что происходит? — спросила Мелисса, которая всегда была склонна озвучивать свои мысли.