Книга Пасынки безмолвия - Андрей Фролов

С каждым шагом все сильнее удаляясь в дремотное забвение, Петрос убеждался, что попал не в обычную систему метрополитена. Их-то в Новосибирске по пальцам пересчитать, все наперечет известны, на карты занесены, в схему развития подземных трасс включены и надежно изолированы.

Тут же, на глубине чуть большей, чем рыли предки-метростроители, крылась постройка резервная, наверняка секретная, на отдельные фрагменты которой время от времени и натыкались производственные корпорации города.

Гордый своей находкой, инженер продвинулся еще на двадцать шагов.

И наткнулся на перрон, приподнятый над рельсовой дорогой метра на полтора.

Луч пробежался по стене, с которой обсыпалось больше половины покрывавших ее светлых керамических плиток. По остаткам объемного панно «ище-2», тысячи циклов назад встречавшего гостей короткого перрона. По дверным проемам, ведущим внутрь подземной метробазы, по бетонным щелям бойниц, выглядывавших в тоннель так, чтобы простреливались подходы…

Так и есть. Резервная ветка, убежище на случай большой войны, от которой никто не успел убежать. Метро под метро, город под городом, компактный, оснащенный всем необходимым и готовый спрятать избранных. В таком нетронутом состоянии, как вторая станция «Мочище», археологи или строители пока не находили ничего.

Закрепив фонарь в наплечном зажиме комбинезона, Петрос еще раз проверил показания датчиков загрязнения. Убедившись в безопасности воздуха, ухватился за край перрона. Подтянулся на руках, забрасывая себя наверх. Поднялся в полный рост и машинально отряхнул испачканные колени. Приборы молчали, так же, как сканер движения, заставляя поверить в лживую пустоту заброшенных линий.

Именно эта расслабленность, внушенная чувствительной и надежной электроникой, едва не стоила человеку жизни…

Петрос оглянулся. Пролом в стене, из которого внутрь секретного метрорусла били прожектора буровой колонны, был еще заметен, но уже едва-едва, где-то за плавным поворотом.

Под ногами оглушительно хрустела битая керамика. Изо рта вырывались облачка пара: температура существенно упала, влажность повысилась. Поглаживая рукоятку станнера, инженер подошел к одному из открытых дверных проемов, осторожно заглядывая внутрь.

Пыльные полы. Боковые ответвления коридоров. Тяжелые металлические двери, по большей части открытые. Пустые порты для подключения компьютеров и иной электроники. Так и не активированные бронеплиты, готовые рухнуть с потолка и надолго отрезать поселение от линий снабжения. Две фланговые кабины для стрелков с распахнутыми бойницами и пустыми турельными станками. Запахи тлена и звериных экскрементов, запахи затхлой воды, ржавчины и могил, способные рассказать профессиональному эмпату больше, чем предсмертная записка.

Впитывая, вслушиваясь и жадно всматриваясь в желтый луч, Петрос шагнул в один из коридоров.

Он считал себя физически крепким мужчиной с хорошей реакцией. Регулярно занимался спортом, посещал соревнования по силовым единоборствам и играм в мяч, не позволял себе переедать. Но когда из-под ног своевольно и неожиданно ушла твердь, по правому колену что-то ударило, а затем его повлекло вниз – в пыльную бездну, – среагировать не успел совершенно. Попытался развернуться в полете, чтобы ухватиться за порог комнаты, но предательская плита пола, расколовшаяся и вставшая на дыбы, не позволила дотянуться.

За одну секунду Петроса спеленал дикий, неконтролируемый страх.

В сознании пронеслось что-то черно-серое, грязное, сверх меры наполненное негативом и ожиданием дурного. Не сдержавшись, инженер, словно животное, издал короткий нечленораздельный вопль.

По шее хлестко рубануло спружинившим прутом арматуры. Слабее, чем могло бы, ничего не сломав и лишь порвав кожу, но ощутимо и болезненно. А затем оператора «СибСтроя» завертело, оглушило и, наконец, припечатало ко дну.

Шум в ушах превратился в пронзительный свист, перемешанный со скрежетом и треском. А затем образы и мыслеформы погасли, и на какое-то время в голове наступила благостная непрозрачная тишина…

Как долго он провалялся без сознания, определить сложно.

Внутренний биологический хронометр, эволюционно синхронизированный с логосолитическим восприятием окружающего мира, вышел из строя и молчал. Обыкновенные наручные часы, подарок супруги на 60-й цикл совместного проживания, оказались безнадежно разбитыми при падении. Каска отлетела прочь, канув в небытие.

Мужчину окружала густая, дурно пахнущая тьма, наполненная шорохами и скрежетом осыпавшихся вниз обломков. Фонарь не только выключился, но и сорвался с плечевого крепежа, отлетев в неизвестном направлении.

Первым делом Петрос ощупал себя, одновременно запуская внутреннюю проверку состояния. Переломов, к счастью, не обнаружилось, чего нельзя было сказать о многочисленных ссадинах, царапинах и гематомах. Комбинезон порвался в нескольких местах. С пояса срезало станнер и часть мелкого оборудования.

Нащупав кислородную маску, инженер выдвинул мягкие подпружиненные дужки, цепляя устройство на лицо: обрушение потолка взметнуло в воздух такое количество бетонной пыли, что забитые легкие уже горели огнем.

Он попытался нащупать на шее радиостанцию, но с растущим ужасом обнаружил, что ее тоже сорвало. На пальцах осталось что-то липкое, соленое, еще теплое и наполненное его собственными мыслями; Петрос догадался, что рана от удара железным прутом щедро кровоточит. Ничего… сначала он найдет фонарь, затем – аварийный маяк, свяжется с поверхностью и выдаст в эфир сигнал бедствия. До той поры постарается лишний раз не двигаться: после полноценного медосмотра у него все-таки могут обнаружиться скрытые переломы, внутренние кровотечения или серьезные растяжения.

Подавляя кашель и двигаясь как можно аккуратнее, оператор снял с пояса датчик атмосферного загрязнения. Активировав экран с подсветкой – на нем мельтешили предупреждающие надписи, но Петросу сейчас было не до них, – принялся водить анализатором из стороны в сторону, пытаясь сквозь оседающую пыль рассмотреть среди обломков цилиндр фонаря.

Слева мелькнула тень.

Крупная, темная, окатившая человека отзвуком приглушенного звериного логосолитона.

Затем еще одна.

Петрос вздрогнул, но приказал себе хладнокровно продолжать поиски. Включив еще и треснувший в падении сканер, он постарался как можно выше поднять приборы, чтобы увеличить круг испускаемого их дисплеями света. И даже не обратил внимания, что на экране радара обнаружены многочисленные биологические объекты…

Фонарь все же нашелся.

Справа, под бетонным обломком, но, к счастью, не очень глубоко. Отложив анализатор, Петрос со стоном потянулся в его сторону. Оцарапал тыльную сторону ладони, но все же подцепил пальцами увесистый бочонок персонального прожектора. Включил, возблагодарив Божество за то, что стекло и лампы не разбились. И поспешно рубанул лучом по границам помещения, в которое так нелепо угодил. Рубанул, прочертив излишне-яркий след от стены к стене. И застыл, чувствуя, что в горле образовался комок.