Книга Будь моим этой ночью - Кэтрин Смит

Их лица находились уже на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, как Прю вдруг вскочила на ноги, словно перепуганный кролик.

— Я должна идти. — Голос ее дрожал от едва сдерживаемой страсти. Она тоже желала его и не только позволила бы ему овладеть ею, но и охотно овладела бы им сама.

— Да. — Подняв на нее глаза, Шапель заметил выражение неуверенности у нее на лице. — Вам лучше уйти. Если, конечно, вы не хотите, чтобы я вас поцеловал.

Прю все еще колебалась, и внутренний демон заставил Шапеля подняться так стремительно, что Прю даже вздрогнула от испуга.

— Уходите, — прорычал он. — Уходите сейчас же.

Если она не послушается, то через мгновение он уже не сможет остановиться. Он поцелует ее. Он сделает ее своей. Он укусит ее. Молино считал, что его истинная натура требовала питаться человеческой кровью, однако это не означало, что он должен был ей поддаваться. Только не сейчас.

Прю развернулась на каблучках и бросилась к двери, задержавшись на миг, чтобы метнуть на него беглый взгляд через плечо. И затем она сделала нечто совершенно невообразимое — более того, граничившее с бесстыдством. Одарив его робкой, но, без сомнения, поощряющей улыбкой, она поджала сочные губы и послала ему воздушный поцелуй. И судя по тому, как дыхание разом покинуло его, Шапель понял, что этот поцелуй достиг своей цели.

Ей следовало позволить ему себя поцеловать. Послать к дьяволу все страхи и испытать блаженство от прикосновения его губ к своим.

И почему, раз уж жизнь, отведенная ей, должна была стать такой мучительно короткой, она не воспользовалась моментом? Почему она так испугалась самого обычного поцелуя?

Вероятно, из-за подозрения, что с Шапелем далеко не все так просто. Любая связь со столь сложной личностью только усложнила бы ее собственное положение.

Она так мечтала испытать всю полноту жизни и любви и в то же время понимала, что любовь могла не только творить чудеса, но и причинять боль. Человека, имевшего несчастье влюбиться в нее, вряд ли ожидало бы блаженство. И какой бы эгоистичной она ни была, она не желала причинять боль Шапелю.

Шапель ничего не знал о ее смертельной болезни. Возможно, у него возникли кое-какие подозрения после того, как ей стало плохо у самых его дверей, но он не догадывался о том, что она умирала. И было бы верхом несправедливости предлагать ему какие бы то ни было отношения, не открыв всей правды. Поэтому оставалось одно из двух: либо сообщить ему прямо о том, что она обречена, и потом посмотреть, захочет ли он и после этого ухаживать за нею, или же хранить молчание и держаться от него в стороне. Правда, имелся еще и третий выбор — хранить молчание и наслаждаться тем, что он мог ей дать, однако это было бы эгоистично, и едва ли она могла пойти на такое с чистой совестью.

Почему именно он так привлекал Прю? Почему именно с ним ей нравилось быть дерзкой и раскованной? Именно благодаря ему ее отчаянное стремление прожить как можно дольше и найти Святой Грааль стало всепоглощающим. Прю хотела знать об этом человеке решительно все.

И да, она нуждалась в нем. Еще ни один мужчина не вызывал у нее столь сильное желание порвать со светскими условностями. Никогда, даже в дни юности, когда правила хорошего тона были для нее еще в новинку, ни один из поклонников Прю не заставлял ее повернуть голову в его сторону. Шапель как будто понимал, что именно ею двигало, хотя у него и не было никакого способа это выяснить.

— Ну? Может быть, ты скажешь нам, о чем думаешь?

Подняв голову, Прю тут же встретила на себе вопросительный взгляд Кэролайн. Джорджиана и Матильда также смотрели на нее.

Так как все остальные уже позавтракали, за обеденным столом в то утро не было никого, кроме четырех сестер, которые решили перекусить вместе в малой гостиной. Это давало им возможность немного побыть друг с другом наедине — привычка, доставлявшая Прю ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Уж не Маркус ли Грей занимает твои мысли? — поддразнила ее Джорджиана.

— Или таинственный мистер Шапель, — добавила, фыркнув, Матильда.

Кэролайн возвела очи горе.

— Боюсь, мне придется расспросить отца Молино. И почему вы думаете, что если она молчит, то виной тому именно мужчина?

— Да потому, — пробормотала в ответ Матильда, — что ничто другое на всем свете не может заставить ее молчать.

Кэролайн бросила на сестру укоризненный взгляд и снова перевела все внимание на Прюденс:

— Тебе нездоровится, дорогая?

Ее слова, конечно же, вызвали искреннее раскаяние на прелестном личике Матильды. Прю вздохнула:

— Нет, Матти, я в полном порядке. Не смей чувствовать себя виноватой. И раз уж вам троим так интересно, то да, я действительно думала о мистере Шапеле. Вы довольны?

Джорджиана, судя по ее виду, довольной отнюдь не была.

— Не о мистере Грее? Странно, дорогая. Очень странно.

Матильда, нахмурившись, взглянула на нее:

— Мистер Шапель — очень красивый мужчина. И в его облике есть нечто интригующее.

— Как раз то, что тебе больше всего нравится в мужчинах. — Тон Джорджианы был полон сарказма. — Кроме того, он блондин. — Это прозвучало в ее устах, как ругательство.

— Не будь такой колючкой, — сухо отозвалась Матильда.

— Он чуть было не поцеловал меня вчера вечером, — вдруг выпалила Прю.

Это признание тотчас положило конец перебранке сестер, и все трое, одна за другой, повернули головы в сторону самой младшей — той, кого они по привычке до сих пор звали «малышкой».

— Он… что?

— Ты была с ним наедине?

— И ты ему не позволила?

Вопросы обрушились так стремительно, что Прю не могла разобрать, кто из сестер что сказал — хотя она была почти уверена, что ее отказ Шапелю больше всех шокировал Матильду. Чем больше Прю думала о вчерашнем происшествии, тем больше сомневалась в своем рассудке. Подумать только, что еще немного, и она могла бы почувствовать прикосновение этих красивых губ к своим…

— Вчера вечером мы вместе были в библиотеке и пили чай. Я гадала ему на чайных листьях.

Прю не стала упоминать, что увидела в его чашке себя. Это дало бы сестрам слишком много пищи для пересудов, а ей — надежду, не имевшую под собой никаких оснований.

— Значит, он попытался тебя поцеловать за то, что ты гадала ему на листьях? — Джорджиана хихикнула, бросив беглый взгляд на Матильду. — Что за интересный способ гадать!

Матильда не обратила на нее внимания.

— Хотя я и нахожу мистера Шапеля весьма… э-э-э… интересным мужчиной, ты и сама знаешь, что не стоило оставаться с ним наедине. Это против приличий.

Лоб Прю пересекла хмурая складка.

— Приличий? Последние шесть месяцев вы трое только и делали, что пытались сбыть меня на руки любому мужчине, который попадался вам на глаза, а теперь пытаетесь учить меня приличиям?