Книга Мыс Доброй Надежды - Андрей Кивинов

— …Достаньте из своего кресла жилет, — улыбаясь, вещала она, открывая пустое кресло справа от себя и извлекая из него маленький оранжевый пакет, — наденьте его на себя вот таким образом, — из развернутого пакета она вытащила жилет и натянула его через голову, — и застегните, — раздалось короткое щелканье кнопок…

Уваров дремал, сквозь сон улавливая какие-то английские фразы и непонятные звуки. Он услышал щелчки кнопок, приоткрыл слегка опухшие глаза и увидел прямо перед собой стюардессу в оранжевом спасательном жилете, сбоку которого свисал маленький красный шнурок. Над шнурком надпись: «PUSH».

— …Оказавшись в воде, первым делом вы должны…

«Пуш так пуш», — гулко пронеслось в голове у Никиты, и он резко дернул за шнурок. Послышалась громкое шипение, жилет в мгновение ока раздулся и обхватил шею испуганной стюардессы, как толстое оранжевое ярмо, вроде тех, которые надевали ломовым лошадям.

«Вот тебе и „пуш“, — подумал Уваров, — купайся, бэби, не утонешь…»

Стюардесса что-то долго пыталась объяснить ему, но языка он не знал и снова провалился в сон.

«Облаком, сизым облаком… Ты полети к родному дому… Отсюда к родному дому…»

А ранним утром, провожаемый улыбкой той самой стюардессы, которая испытала на себе силу сжатого воздуха, Никитушка вывалился из распахнутых дверей авиалайнера в широкую металлическую галерею, ведущую прямо в Африку, а точнее — в аэропорт славного города Йоханнесбурга.

Рядом с ним о чем-то болтали розовощекие туристы в светлых рубашках и шортах, чинно вышагивали строгие клерки в деловых костюмах и семенили пожилые дамы с собачками на руках. Питерский опер смотрелся среди них, как гость из другого мира: коричневая летная куртка, свитер с высоким воротом, вытертые джинсы и ботинки на толстой подошве делали его похожим на участника полярной экспедиции Папанина. Щетина, уничтоженная перед вылетом по приказу генерала, снова настойчиво выбивалась на подбородке черными густыми иголками. Голова гудела от акклиматизации, впереди ждала африканская неизвестность.

Но стоило страдальцу заметить за стойкой паспортного контроля сослуживцев — и чужая земля засверкала родными красками.

«Африканцы», а именно так звали теперь Плахова и Рогова в главке, выглядели вполне по-африкански. Легкие рубашки, шорты, загорелые лица и даже некоторый налет «белого снобства» на лицах — все это выдавало в них опытных «колонизаторов».

Через пятнадцать минут они втроем выходили из здания аэропорта.

— Когда Сан Саныч сказал, что ты летишь, — усмехнулся Плахов, — мы с Васей так и отпали. Ну, думаем, жук…

— Чего ж халяву упускать? Тем более Петруха зовет. Да и вам подсоблю.

— Что я говорил? — спросил Вася у Игоря. — Так и есть, надинамил начальство.

— Да ладно, Вась. — Уваров примирительно приобнял Рогова за плечо. — Солнце для всех одно…

Никита посмотрел по сторонам и глубоко вздохнул.

— Хорошо у вас здесь, — удовлетворенно произнес он. — Тепло. А в Питере колотун и дождик все время долбит. Живем там, как корюшка на Сенном рынке…

— Смотри не перегрейся с непривычки, — напутствовал Вася, не переставая с подозрением коситься на коллегу.

— Может, спину подлечу, — продолжал мечтать Уваров, потирая поясницу. — Вы-то где живете?

— В клоповнике одном остановились…

— Ничего, Петруха нас устроит — он здесь в авторитете, — Уваров продолжал озираться. — Что-то не видать его… А обещал встретить.

— За антилопами бегает твой Петруха, — съехидничал Рогов.

В этот момент буквально в трех метрах от них бесшумно притормозил белоснежный лакированный лимузин. Передняя дверца беззвучно отворилась, и перед изумленными операми предстал высокий чернокожий парень в светлом костюме и широкополой шляпе с гербом Советского Союза.

— Никита Андреевич! — на чистом русском языке закричал чернокожий, широко улыбаясь. — С приездом вас!

— Петруччо! — обрадовался Уваров, раскрывая парню объятия. — Тебя и не узнать! Вырос, похорошел!

— Человека место красит, — философски ответил Петр, обнимая Уварова.

— Мои друзья — Вася, Игорь, — представил Уваров оперов, и те по очереди крепко пожали руку черного Петра.

— Все, — объявил Петруха, когда церемония встречи и знакомства завершилась. — Поедем ко мне, там побазарим.

— Куда? — осторожно поинтересовался Вася. — В племя?

— Домой, — коротко бросил Нгубиев, открывая дверцу лимузина.

Опера сели в салон, внутри которого пахло ароматным табаком, и огромная машина с тонированными стеклами понеслась куда-то в глубь Йоханнесбурга.

Автомобиль двигался так, что ощущение скорости совершенно пропало. Нгубиев вручил операм по банке отличного холодного пива, которое нашлось в мини-баре лимузина, и, развалившись на широком диване, рассказывал дорогим гостям историю своего венценосного семейства.

— …Мой дед еще в семидесятых раскрутился. В Африке тогда казино не было, закон запрещал. А один фраер придумал, как его обойти. Он с моим дедом и еще с Шакилом — вождем племени сохо — тему перетер и выстроил на их землях, в саванне, отель с казино. Сан-Сити — слышали, может. Бабла, конечно, вбухал немерено. Там ведь и почва, и пальмы, и вода — все привозное. Зато после лавэ посыпалось, — Петруха изобразил рукой нажатие на рычаг игрового автомата, — как с куста…

— Смотрю, язык блатной не забыл, — добродушно заметил Уваров, отхлебнув пива.

— Хоть с вами душу отведу, — Петруха приложил руку к сердцу. — А то не с кем. Все на инглиш.

— Я слышал, что Сан-Сити — это африканский Лас-Вегас, — сказал Игорь.

— Сейчас, да, — с гордостью заявил Нгубиев. — Он, ну фраер этот, после еще три отеля отгрохал. С казино и всякими наворотами. А «Палас» в первую мировую пятерку входит. Тридцать рэндов, чтобы просто зайти посмотреть. А пожить — три тонны зеленых в сутки. Майкл Джексон там гужевать любил… Правда, здесь он не в авторитете.

— Деду-то что осталось? — полюбопытствовал Вася.

— Нам за аренду земли платят. Три четверти Шакилу, четверть — мне. И еще вся обслуга из наших людей. Такой уговор.

— Почему четверть? — проявил Рогов свою традиционную дотошность.

— Тут не попрешь, — вздохнул Петруха, доставая из кармана пиджака огромную сигару в жестяном футляре. — Сохо — одно из самых крутых племен. У них и земли больше, и людей.

— А твое-то племя как называется? — Уваров взмок от жары, только сейчас сообразив вылезти из куртки.

— Баквена, — ответил Петруха и подкурил сигару зажигалкой, встроенной в ручку кресла. — Племя крокодилов.

Салон заполнился ароматным туманом дорогого табачного дыма, и Нгубиев включил кондиционер. Сразу похолодало. Уваров снова накинул куртку и взял из бара очередную банку пива.