Книга Рассказы майора Пронина - Лев Овалов

– Значит…

– В течение недели я намерен стать сносным ор­нитологом.

Виктор задумчиво помешивал ложечкой в стакане… В продолжение двух десятков лет он не переставал удивляться работоспособности и прилежанию этого человека, не учившегося ни в одном учебном заведении. Надо было обладать способностью Пронина, чтобы за короткий срок так ознакомиться с изучаемым предметом, чтобы потом вызывать специалистов на споры и подчас выходить из этих споров побе­дителем.

– Так какие же это куры заставили вас заняться орнитологией, если это не секрет? – спросил Виктор.

– Для тебя не секрет, тем более что тебе придется помочь мне разобраться во всей этой куриной истории, – сказал Пронин. – Не знаю, известно тебе или неизвестно, но неподалеку от… – он назвал один из городов Центральной России, – находится крупный птицеводческий совхоз. Были там, конечно, и недостатки, и пробелы в работе, но в общем числился он на хорошем счету. И вдруг громадное стадо кур погибает в течение нескольких часов. Злокачественная куриная холера! В чем дело, отчего, откуда – никто не знает. Установили карантин, изолировали заразный птичник и как будто локализовали опасность. Проходит неделя, и вдруг опять та же история: другого стада кур как не бывало. Проходит еще неделя, все спокойно, и вдруг опять какая-то невидимая рука опустошает птичник. Куриная холера, говорят специалисты. Но откуда? Откуда, черт побери! Управление птицеводством отнеслось к этому довольно спокойно – ничего не поделаешь, эпидемия, торговли, мол, без усушки не бывает. Ну а мы подумали-подумали, да и решили, что не мешает этим делом заинтересоваться. Сейчас бактериологи производят много опытов в поисках средств для борьбы с эпидемиями. Но ведь наши враги могут заняться и экспериментами обратного порядка? Одним словом, профилактика не помешает. Поэтому в совхоз выедет еще один обследователь…

– И этот обследователь…

– Сидит, как видишь, перед тобой.

– Да, чем только нашему брату не приходится заниматься… – Виктор вздохнул. – Когда думаете двинуться?

Иван Николаевич взглянул на книжки.

– Вот дочитаю… Дня через три, пожалуй.

– Ну а что придется делать мне? – спросил Виктор и кивнул на брошюрки. – Тоже читать все это?

– А ты не огорчайся так, – Пронин усмехнулся. – Я, знаешь, даже увлекся…

Но тут беседу их прервала Агаша.

– Иван Николаевич, спрашивают вас, – сказала она, входя в комнату. – Пакет со службы. Говорят, срочный…

Пронин вышел в переднюю, расписался в получении пакета и вернулся обратно. Он не спеша распечатал конверт, вытряхнул на скатерть телеграфный бланк, прочел бумажку. Брови его сдвинулись, глаза потемнели, и он медленно протянул листок Виктору. Это была телеграмма из совхоза. Текст ее был краток: «Вчера умерла признаках отравления мышьяком птичница совхоза Царева начато следствие».

– Да… – задумчиво протянул Иван Николаевич, не глядя больше на свои книжки. – Не придется, видно, дочитывать мне эту беллетристику. Выеду в совхоз сегодня.

2

Пронин вышел из поезда. На перроне было солнечно и пустынно. Приземистое кирпичное здание станции утопало в зелени. Начальник станции, стоявший в конце платформы, быстро проводил поезд, и не успел еще поезд скрыться за поворотом, как Про­нин услышал попискивание каких-то пичужек, шелест листвы, производимый слабым летним ветерком, и прерывистые хриплые выкрики петуха, должно быть, нечаянно вспугнутого, и сразу ощутил, что находится в деревне. Он прошел через станционную залу. Там было прохладно и скучно. Несколько женщин сидели на деревянных скамьях и, прикорнув друг к другу, сонно ожидали прихода местного поезда. Пронин вышел на вымощенную площадь. Четыре повозки стояли возле забора. Разнузданные лошади, привязанные к изгороди, лениво жевали сено, охапками положенное прямо на землю. Возчики собрались у крайней повозки и попыхивали папиросками.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал Пронин, подходя к ним. – Попутчика мне не найдется?

– А вы откуда? – спросил его низенький паренек, с любопытством рассматривая приезжего.

Пронин и на самом деле выглядел необычно возле этой побуревшей станции и пыльных телег. В добротном костюме, мягкой фетровой шляпе, с перекинутым через руку пальто, особенно бросающимся в глаза благодаря вывороченной наружу блестящей шелковой подкладке, с небольшим чемоданом в другой руке, он казался здесь чуть ли не иностранцем.

– А я из Москвы… – сказал Пронин. – Мне – в птицеводческий совхоз, знаете?

И так как ему никто ничего не ответил, он добавил:

– Совхозов-то тут у вас вообще много?

– Совхозов-то? – переспросил все тот же низенький паренек. – Есть тут совхозы… – И замолчал, так и не договорив фразы.

– А вы, собственно, туда зачем? – спросил пожилой крестьянин с рыжей бородкой.

– А я из Москвы, – повторил Пронин. – Обследовать. Я заплачу, конечно, – добавил он поспешно. – В обиде не останетесь.

– Да ведь там карантин, – сказал паренек.

– Не слышали? – спросил другой паренек, повыше, с лиловым мундштуком в зубах. – Или по этому самому делу и едете?

– По этому самому и еду. – Пронин усмехнулся. – Так как же?

– Вы, что же, врач будете? – спросил крестьянин с рыжей бородкой.

– Да, – признался Пронин. – Вроде.

Но везти его все дружно отказались.

– Отвезти отвезешь, а там возьмут и задержат в совхозе, – объяснил паренек с лиловым мундштуком. – Попадешь в карантин, нескоро вырвешься…

Пришлось Пронину идти в совхоз пешком. Пылила укатанная проселочная дорога, легким слоем оседала пыль на коричневые ботинки, по сторонам зеленели овсы, и Пронин напоминал дачника, случайно попавшего в поле.

Да он и на самом деле чувствовал себя легко и покойно и искренне наслаждался случайной этой прогулкой.

Когда позволяли обстоятельства, Пронин умел забывать о делах и полностью отдаваться отдыху, чтобы с еще большей энергией и ясностью снова приниматься за работу.

3

Он пришел в совхоз засветло. Легкая изгородь, огораживавшая со всех сторон службы, дома и огороды совхоза, была вынесена далеко в поле. Издалека виднелись выбеленные постройки, бросаясь в глаза много раньше, чем сероватые избы соседней деревни, вереницей разбросанные на рыжем пригорке.

У низких ворот, сбитых из длинных жердей, Пронина остановил старик сторож, не по сезону обутый в серые валенки.

– Куда идешь, мил человек? В совхозе карантин, а на деревню стороной надо…

И Пронину пришлось долго убеждать сторожа, покуда тот согласился его пропустить, хотя карантин был весьма условный, – стоило отойти в сторону, и можно было без спросу в любом месте легко перелезть через изгородь.

Тянулись инкубаторы и птичники, почти черным казался в лучах заката кирпичный холодильник, поодаль находились сараи, склады, коровники и конюшни, а еще дальше стояли жилые дома рабочих и служащих. По пути Пронину встречались рабочие и работницы, подростки и дети, и все они с любопытством рассматривали необычного посетителя.