Книга Мужчины из женских романов - Эллина Наумова

Свете опротивела эта тема. Как все стройняшки поневоле, она долго внушала себе, что легче не заходить в магазины и держать холодильник пустым из-за отсутствия денег, чем бороться с искушением возле залежей жратвы, когда сумку распирает толстый кошелек. А когда в ладонь просится карточка, еще хуже: неосязаемые траты самые разорительные. Наконец поверила. И ей не хотелось подвергать эту веру былым сомнениям. Оставалось заняться подругой Могулевой. Она всегда мечтала выйти замуж и сменить фамилию. Говорила, что больше не в силах отвечать на вопрос, кто такой Лева и что она ради него может, с виду нормальным половозрелым мужикам и бабам. Надо же, ей организация позволяет безлимитные телефонные разговоры. А в издательстве рабочие мобильники есть только у владельца и юриста. Считается, что даже экономист перебьется.

Им необходимо было чаще видеться. Мужчины мужчинами, налаживание быта своим чередом, но зачем друзей терять. Света успела поблагодарить Леру за заботу, но не сказать, насколько шокирована. Не вероломством Димы, а заскоком подруги. Неужели она действительно опустилась до того, что шарит по карманам своего парня? Одна надежда, ляпнула, чтобы облегчить униженной женщине рывок из порядочности в сволочизм. Мол, если тебе никуда не деться от проверки сведений обыском, то я с тобой. Она всегда презирала баб, которые удерживали мужиков любыми способами – делали вид, что забыли про измены и рукоприкладство, терпели хамство и детей этому учили. Высмеивала тех, кто разыскивал своих гуляк по барам и тащил домой на горбу, ехал на окраину города после классического анонимного звонка: «Ваш муж сейчас ублажает любовницу по адресу…» Говорила, что ржа подозрительности деформирует личность, разъедая душу. И, если нет доверия, партнера надо бросать немедленно. Твердила о самоуважении как основе основ. «Та» подруга рассказала бы мужчине о встрече с избыточно получающей девицей, выслушала его комментарии и доверилась своему шестому чувству – искренен он или нет. Что с ней творится? Как она выразилась: «Пошлость оказалась не тем, что мы ею называли»? А чем? Неужели желанием употреблять слово «пошлость»?

Света вошла в квартиру. И сразу же из прихожей увидела кухонный стол с букетом ромашек, огромной пиццей и бутылкой вина, а рядом счастливо улыбающегося Диму. Она заплакала. Ненавидела себя за эту демонстрацию своих мук, но остановиться не могла. Любимый человек испугался, потом кое-как выяснил, что у нее температура, растворил в кипятке какую-то гадость, напоил, закутал в плед, уложил на диван. Но она вскочила и принялась искать маску по ящикам. Нашла, закрыла половину лица и смело бросилась к Диме. Он сорвал с нее одноразовую бумажную гарантию избежать заражения и начал целовать как бешеный. Света сопротивлялась, хрипя, что он заболеет и она себе этого не простит. Но парень клялся в готовности хворать с ней, сколько оба выдержат. Горячие, попеременно теряющие сознание, они будут любить друг друга вот на этой простыне (быстро расстелил), вот на этой подушке (точно бросил в изголовье), вот под этим пледом (она сдернула с себя шерстяной клетчатый утеплитель). Им будет казаться, что еще одно движение, и они умрут, но как будет хотеться испустить дух вместе, чтобы смешался и стал единым.

Учитывая то, что девушка нафантазировала об извращенном эксперименте над собой, после таких Диминых слов надо было выползать из дома на лестничную клетку, царапать ногтями соседскую дверь и звать на помощь. Но она увлеклась идеей совместной гибели в оргазме настолько, что не заметила, как они оба разделись.

Потом Дима грел пиццу и откупоривал бутылку. Влюбленные ели, запивали, снова падали на диван. У Светы создалось впечатление, будто он что-то с ней празднует. Свой беспрепятственный уход на ночь? Свое возвращение? А этот ласковый мальчик действительно пас брата или отдыхал от нее? С кем? Где? Через минуту она забывала о своих подозрениях. Но они успевали превратить наслаждение в удовольствие, радость в веселье, четкую надежду в расплывчатую мечту, а благодатное отсутствие суетных мыслей в тупость. И наконец, уткнувшись в плечо спящего Димы, закрыв глаза, она вспомнила, как они впервые поругались. Он не принес картошки, за которой она попросила его сходить. Обычное дело – надо бульон заправлять, а в корзинке для главного овоща пусто. Человек вроде бы понял про срочность, но шлялся по магазинам два часа, разыскивая батарейки для своих часов. Уязвленная Света кричала, что он эгоист, что его любовь – всего лишь слова, а когда надо делом доказать… Дима слушал молча и вдруг заплакал настоящими крупными частыми слезами. Перепуганная скандалистка бросилась в кухню и вернулась с миской недоваренного, так и не дождавшегося картошки борща. Зато в него вывалилась целая банка сметаны – рука дрогнула. Она умоляла парня есть, тыча в сжатые губы обжигающей ложкой. Но он отворачивался. Света пала на колени, старалась его обнять. Он вырывался. Она просила прощения. Клялась в любви. Дима не скоро вытер лицо салфеткой. И растерянно, вряд ли понимая, какую бурду жует и глотает, отобедал. Теперь, когда время приглушило обиды, даже Свете казалось, что то варево было слишком жестокой местью за забывчивость. Но тогда Дима сказал: «Вкусно». Потом: «Спасибо». И опять всплакнул.

Девушка нащупала на тумбочке разовые платочки и хорошенько высморкалась. О, как легко стало. Оказывается, чтобы успокоиться, надо было не страдать, а прочистить забитый нос. «Мужчины и правда все странные. И все разные. Димка отказался есть со мной из одной сковородки нашу первую яичницу. Извинился и попросил для себя тарелку. А ведь мы уже целовались. Зато сорокапятилетний уникум подружки настаивал на том, чтобы она чистила зубы его щеткой, когда они еще только за руки держались». Света улыбнулась завихам противоположного пола. И через секунду уже спала.

Утром она проглотила капсулу, сулившую избавление от насморка и головной боли часов на двенадцать. И по дороге в издательство думала о Жанне Аранской. Была в ее жажде делиться с читательницами всем, что сама узнала, какая-то общественная значимость. Например, люди беспокоятся из-за того, что полстраны сидит на алкоголе и наркотиках. И никто не вопит от ужаса: остальные давно впали в зависимость от ударных доз парацетамола. А они разрушают печень хлеще, чем водка. Народ употребляет быстрорастворимые действенные порошки и таблетки килограммами, едва заподозрив, что переохладился. И дней через десять снова недомогает. Возникает ощущение, что симптомы гриппа – это похмелье или ломка, когда в крови заканчивается главная составляющая парацетамола – аспирин. И ни один доктор с некоторых пор не заикнется, что при респираторно-вирусных инфекциях жар сбивать нельзя. И работать, и ходить по улице тоже. Нужно вылежать пластом без лекарств несколько дней. Нажимать на теплое питье. Вот тогда естественный иммунитет не даст заболеть долго. Но молодые воспринимают больничные как одну из легенд советского периода. Кто рискнет уходить на них по первому требованию организма, когда на дворе лютует ущербный российский капитализм. А лет через десять начнутся последствия. Вероятно, на этот случай лекарства от болезней печени рекламируются не менее настойчиво, чем от «простуды». «Выхода и выбора нет, Жанна, – иду отвечать на звонки и читать твой роман. С полным осознанием того, что сама буду виновата в старческих болячках», – думала Света, которую немного знобило. И никаких сил не было. Тем не менее она шла – упрямый скромный пример непостижимости человека.