Книга «Третья сила» - Иван Дорба

— Какая уж теперь честь, — засмеялся Чегодов, — коли нечего есть?… Война… Действует закон силы!

При этих словах Леонид Евгеньевич встал в воинствующую позу, вышел из-за стола, поправил очки и, уставясь на Олега внимательными близорукими глазами, торжественно произнес:

— А вот вы и не правы! Да-с, не правы… Людьми в любых условиях правят инстинкты, но сознание контролирует их, поэтому и произошло несчастье: в сознание миллионов людей попал вирус злой идеологии, она разрушает сознание и превращает людей в зверей… Но это пройдет, люди одумаются…

— Нет, не одумаются, — быстро возразил Чегодов. — Только сила приведет в чувство фашистов. Только новая сила! — И он, сжав кулак, погрозил в окошко…

Денисенко разлил по рюмкам водку, подняв указательный палец:

— Позвольте мне слово? Года четыре назад я гостил в Черногории в доме чудесного старика, любящего зверей и птиц и все живое. Я говорю о чико Васо Храниче, — обратился он к Чегодову. — У него на лесном участке поселилось семейство фазанов. Гнездо свое они свили у самой дороги, в то время пустынной. С наступлением лета дорога оживилась, сновали люди и телеги. Старик перенес гнездо на несколько метров в сторону, чтоб сберечь уже вылупившихся птенцов. И представьте себе: фазаниха не захотела кормить своих птенцов на новом месте, а, сделав вираж там, где было гнездо, улетела прочь. Чико Васо вернул гнездо на прежнее место, но мать не пожелала признать своих птенцов… Они умерли бы с голоду, если бы старик не принес их домой и не подсадил к курице. Таковы загадки природы. Так и с людьми. Никогда нельзя повернуть историю вспять…

В прихожей раздался продолжительный звонок, потом два коротких.

— Вроде Яков Иванович? — замерла у плиты Ксения Сергеевна.

— Я открою! — предложил Чегодов и направился в прихожую.

Капитан Боярский-Сергеев крепко пожал Олегу руку, потом, обняв за плечи, повел в столовую.

«Что-то произошло серьезное, — подумал Олег, — капитан никогда еще сюда не приходил, ведь мы час как расстались». И, как ни в чем не бывало, шепнул:

— Телогрейка, Яков Иванович, вам не к лицу. На крестьянина вы все равно не похожи. Вот в Бухаресте у вас было пальтишко что надо!

Боярский предупреждающе нахмурил брови и сжал рукой плечо. Потом, не раздевшись, вошел в столовую, сделал общий поклон, улыбнулся одними губами и сразу посерьезнел.

— Прошу прощения, но придется прервать ваш пир.

— Что-нибудь случилось? — заволновалась Ксения.

— Случилось! — Он сделал небольшую паузу. — Час тому назад Владимир Владимирович Брандт, или, как его сейчас называют, Вилли, встретился в бывшей ризнице старой церкви на Марковщине с вахтером Игнатом, который сообщил, что в больнице прячут раненых партизан; поступили они, дескать, совсем недавно, вчера или позавчера, а может, и третьего дня, когда у пристани была стрельба.

— Там взорвали склад горючего! — напомнил Чегодов.

— Брандт велел Игнату осторожненько наблюдать за всеми врачами и сестрами; куда кто отлучается и где прячут раненых, и поинтересовался здоровьем полковника Тищенко, — продолжал Боярский-Сергеев. — Так что вы, Ксения Сергеевна, на подозрении.

— Значит, Игнат не один! — испуганно охнула Околова. — Куда же девать раненых?…

— Игната давно следовало гнать из больницы под любым предлогом, я сколько раз говорил, — нервно буркнул Денисенко, закуривая немецкую сигаретку. — И с Вилли давно пора разделаться, впрочем, как и с его родичами замбургомистра Львом, или Лео, Брандтом, и его сынком Александром Львовичем, редактором фальшивой газетенки «Новый путь»…

— Ладно, об этом после. А сейчас что делать? Вилли убрать не просто, у него охрана, он заместитель начальника полевой жандармерии! Завтра, чего доброго, обо всем доложит в абвер или Дольфу. — Боярский поглядел на Чегодова: — Знаю, что тебе неприятно с ним встречаться, но ты лучше всех его знаешь. Каково твое мнение?

— Вилли — соня, любит поспать. Часикам к одиннадцати, когда прибывает большое начальство, он пойдет на Успенскую горку. — Чегодов поглядел на часы и поднялся. — Скоро семь, до комендантского часа осталось шестьдесят восемь минут. Время у нас есть. Что, если с Брандтом поговорить?

— Яснее, Олег! — Боярский поднялся и тоже взглянул на часы.

— В больнице всего три раненых партизана, никто не знает, что они из отряда особого отдела Ефимова, а обычные партизаны — не великие птицы для Брандта, у него повышенные амбиции, ему снится пост большого начальника! — вмешалась в разговор Ксения Околова.

— И что вы предлагаете?

— Выиграть время, хотя бы несколько дней, чтобы выявить всех его осведомителей и поманить, скажем, дядей Минаем, тут он наверняка заинтересуется. Или полковником Тищенко, я убежден, что и обер-лейтенант неспроста нагрянул так внезапно в перевязочную, когда там был Павел Никандрович Тищенко. Игнат действует там, полагаю, не один.

Боярский задумался. Неторопливо оторвал от газеты клочок, свернул цигарку, насыпал в нее махорки. «Какая выдержка! — подумал Чегодов. — Руки ничуточки не дрожат. Сейчас все обдумает и скажет. И так тому и быть!»

— Брандт хитер, его планы нам неизвестны, и потому рисковать нельзя, надо его либо заманить, либо силком, под любым предлогом, как сумасшедшего, больного холерой, чумой, тифом, доставить на Марковщину. Что скажете, Ксения Сергеевна?

— Как раз сегодня Брандт посетил меня и жаловался на недомогание. Наверно, это был предлог, чтобы встретиться с Игнатом. Когда я уходила, он оставался еще в больнице. А «заболеть» ему лучше всего тифом! Немцы боятся сыпняка пуще чумы.

— Что, всерьез заболеть? — нахмурился Боярский-Сергеев.

— Можно ввести вакцину, и у него появятся все признаки, хоть и ослабленные, но к этому можно придраться…

— Согласен. — Глаза Боярского-Сергеева чуть прищурились. — Вы с Олегом отправитесь на Марковщину, возьмете вакцину, и к Брандту. Ты, Алексей, ступай на квартиру к Леоновым, скажи Любе, пусть завтра пораньше придет к Брандту сделать у него на квартире дезинфекцию, позвонит в управу и предупредит соседей, чтобы во избежание заразы с ним не общались, а самого успокоит: профилактическая, дескать, дезинфекция. Вилли будет рад отдохнуть. Ведь начальник просто замучил его.

— Может, у него на квартире еще и телефон испортить? — спросил Чегодов.

— Ни в коем случае! Ты останешься в его квартире до прихода Любы, чуть попугаешь его, и на том твоя миссия заканчивается. По дороге поговорим. Завтра, как условились, уедешь в Локоть. — Капитан повернулся к Околовой: — А вот вы, доктор, утром сами позвоните в городскую управу и скажете, что у заместителя начальника полевой жандармерии Брандта подозреваете тиф; хотя полной уверенности нет, все же необходимо провести профилактическую дезинфекцию и изоляцию. Учитывая слабое сердце больного, не рекомендуете его беспокоить, вы сами будете информировать управу о состоянии здоровья Вилли. Впрочем, доктор, вы лучше знаете, что сказать… Ну вот, с ним все ясно. А полковнику передайте, чтобы завтра в одиннадцать зашел к «старухе».