Книга Кладезь Погибших Сюжетов, или Марш генератов - Джаспер Ффорде

— Кое-какое имущество Ньюхена.

— А. А что ты думаешь об этой игрушечке СуперСлово™?

— Толком не знаю, — честно ответила я. — А ты?

— Что — я?

— Что ты думаешь о новой операционной системе?

— Когда ее введут, я посвящу ей все мое внимание, — уклончиво ответил он и добавил: — Правда, смех один?

— Что смех?

— Смех — это шум, который вы производите в глубине горла, когда слышите нечто забавное. Если тебе что-то понадобится — скажи. Пока.

И он очень медленно растаял, начиная с кончика хвоста и кончая кончиком носа. Его улыбка, как всегда, некоторое время еще висела в воздухе, когда все остальное уже исчезло.

Я вернулась к книге, шепнула «сапфир» и прочла вслух несколько первых абзацев.

Глава 7 Кормление Минотавра

Имя: Перкинс Дэвид (Мизинчик)

Номер удостоверения: AGD136-323

Адрес: до востребования, детективный сериал о Перкинсе и Ньюхене

Дата поступления на службу: сентябрь 1957 г.

Примечания: с момента поступления на службу Перкинс являлся примером для всех. По истечении двадцатилетнего контракта в 1977 году продлил его еще на двадцать лет. В течение пяти лет руководил Антиочепяточной группой быстрого реагирования, затем переведен в отдел выявления и уничтожения граммазитов; в 1983 году принял руководство отделом граммазитных расследований.

Выписки из беллетрицейского послужного списка (сокр.)

Я оказалась на лугу у журчащего ручья. В кристально-чистую воду смотрелись ивы и лиственницы, в отдалении виднелись вековые дубы. Было тепло и сухо и вообще очень мило — прямо как хорошим летним днем в Англии, и внезапно мне остро захотелось домой.

— И я когда-то подолгу любовался этими красотами, — послышался голос рядом. — А нынче времени не хватает.

Я обернулась и увидела высокого мужчину, прислонившегося к серебристой березе. В руках он держал номер беллетрицейской профессиональной газеты «Подвижная литера». Хотя мы и не были представлены, я узнала его. Это был Перкинс, напарник Острея Ньюхена по беллетриции, а также по детективному сериалу «Перкинс и Ньюхен».

— Привет. — Он протянул руку и широко улыбнулся. — Зовите меня просто Перкинс. По рассказам Острея, вы уделали Хопкинса вчистую.

— Спасибо, — ответила я. — Острей очень мил, но дело еще далеко не закончено.

Он показал на горизонт.

— Что скажете?

Я окинула взглядом открывающийся вид. Вдалеке над зеленой цветущей равниной поднимались пики заснеженных гор. У подножия их простирались леса, и огромная река пролагала себе путь по долине.

— Прекрасно.

— Мы реквизировали его из отдела фэнтези в Кладезе Погибших Сюжетов. Это сам по себе готовый мир, написанный для романа в жанре «меча и магии» под названием «Меч зеновийцев». За горами — ледяные просторы, глубокие фьорды и останки давно забытой цивилизации, замки и все такое. Мир был продан с аукциона, когда от идеи книги отказались. В ней не было еще ни персонажей, ни событий, что обидно. Судя по работе, проделанной автором только на этапе описания мира, мог бы получиться бестселлер. Но что потеря для Той Стороны, то нам прибыток. Мы обычно держим тут граммазитов и прочих странных тварей, которые по той или иной причине не в состоянии тихо-спокойно обитать в собственных книгах.

— То есть как бы убежище?

— Да. А также тюрьма и заповедник — отсюда и пароль.

— Кроликов тут развелось — ужас, — заметила я, оглядываясь по сторонам.

— О да, — ответил Перкинс, переходя по каменному арочному мосту небольшую речку, — нам так и не удалось наложить запрет на размножение в «Обитателях холмов». Если пустить там все на самотек, книга окажется настолько переполнена пожирателями одуванчиков, что не пройдет и года, как там каждым вторым словом станет «кролик». И все же Ленни[26]с удовольствием бывает здесь, когда ему удается выкроить время.

Мы двинулись по тропе к полуразрушенному замку. Груды упавших со стен камней поросли травой, деревянный подъемный мост сгнил и обрушился в высохший ров, заросший ежевикой. В вышине над уцелевшими еще башнями кружили птицы, напоминавшие ворон.

— Это не птицы, — сказал Перкинс, протягивая мне бинокль. — Посмотрите.

Я пригляделась к большим кожистым крыльям тварей, описывавших широкие круги над замком.

— Скобкусы?

— Отлично. У меня тут шесть пар — исключительно для исследований, спешу пояснить. Большинство книг могут отдать штук по сорок без особого вреда. Мы вмешиваемся, только когда их численность выходит из-под контроля. Нашествие граммазитов может оказаться просто опустошительным.

— Знаю, — ответила я. — Меня чуть не…

— Осторожнее!

Он отпихнул меня в сторону, и на то место, где я только что стояла, плюхнулась кучка дерьма. Я посмотрела на стену и увидела покрытую грубой темной шерстью человекообразную тварь, которая злобно пялилась вниз и издавала гортанные крики.

— Йеху, — с отвращением пояснил Перкинс. — Они не только гнусно себя ведут, но и совершенно необучаемы.

— Те самые, из «Путешествий Гулливера»?

— В точку. Когда переделывают такие оригинальные произведения, как роман Джонатана Свифта, персонажей обычно дублируют для оценки и консультативных целей. Людей можно переобучить, но твари, как правило, остаются в исходном виде. Я не особенно люблю йеху, но они относительно безобидны, так что лучше просто не обращать на них внимания.

Мы торопливо проскочили под башней, чтобы избежать других снарядов, и вошли во внутренний двор, где мирно паслись два кентавра. Они подняли головы, улыбнулись, сделали нам ручкой и продолжили кормежку. Я заметила, что один из них слушает плеер.

— У вас тут и кентавры есть?

— А также сатиры, троглодиты, химеры, эльфы, феи, дриады, сирены, марсиане, лепреконы, гоблины, гарпии, инопланетяне, далексы,[27]тролли — все, что угодно. — Перкинс улыбнулся. — Большая часть неопубликованных романов относится к жанру научной и ненаучной фантастики, в большинстве из них присутствуют мифические существа. Когда одна из таких книг идет в утиль, я обычно спешу на свалку. Ведь жалко разбирать их на текст, правда?

— А единороги у вас есть?

— Да, — вздохнул Перкинс. — В огромном количестве. Ума не приложу, что с ними делать. Хотелось бы, чтобы потенциальные писатели относились к своим созданиям с большей ответственностью. Я понимаю, когда про них пишут дети, но взрослые-то! Все единороги из утилизированных романов оказываются здесь. Прямо хоть лозунг пиши: «Единорог не для страницы номер двадцать семь. Он — для вечности». Как по-вашему?