Книга Жестокий роман. Книга 1 - Пенни Винченци

— Нет, я остался прежним.

— Ну предположим, что ты остался прежним.

— Каролина, можешь ли ты честно посмотреть мне в глаза и сказать, что не любишь и не хочешь меня?

Она посмотрела в его темно-голубые глаза.

— Нет, я не могу этого сказать.

— О'кей. Мы сейчас же идем ко мне. Я остановился в небольшой гостинице неподалеку отсюда.

— О, Брендон, нет. — Она отчаянно сопротивлялась, хотя и чувствовала, что уже сдаст свои позиции.

Ее глаза потемнели, дыхание стало прерывистым. — Нет, нет и еще раз нет!

— Да, да и еще раз да!

— Брендон, я не шучу.

— Вижу, что не шутишь, но мы не можем так расстаться. Я хочу как следует попрощаться с тобой, дорогая. А заодно постараюсь уговорить тебя уехать со мной.

— Брендон, — Каролина поднялась и сделала последнюю попытку отказаться от его предложения, — я беременна. Уже пять месяцев. Мы не должны этого делать.

— Ты ошибаешься. Это ужасное заблуждение.

— Нет, не ошибаюсь.

— Брось, Каролина. Я мечтал об этом все это время. Даже если у тебя двойняшки, это не помешает нам.

Я хочу тебя, а ты хочешь меня, разве не так?

— Нет, Брендон, я не пойду с тобой.

Он раздевал Каролину медленно, нежно, словно опасаясь повредить ей. Покончив с этим, Брендон стал страстно целовать ее набухшие от беременности груди, а затем спустился вниз, к животу.

— Это прекрасно, — шептал он. — Ты прекрасна, как весенний цветок.

— Ты тоже, — ответила она, жадно глядя на его стройное молодое тело, истосковавшееся по женской ласке. — Ты тоже прекрасен.

— Интересно, что чувствует беременная женщина?

Это похоже на сексуальные ощущения? С чем это можно сравнить?

— Трудно сказать. Ты чувствуешь себя созревшей, что ли. Это ощущение какой-то зрелости и готовности.

Очень трудно передать то, что испытываешь во время беременности, но я никогда при этом не чувствовала себя счастливой. Для меня беременность была связана с печалью, одиночеством и утратой.

— Поехали со мной, и ты всегда будешь счастлива во время беременности.

— Нет, Брендон, я не могу поехать с тобой.

— Каролина, ты совсем недавно убеждала меня в том, что не пойдешь со мной в гостиницу, и вот ты здесь. Надеюсь, что так решатся и все другие проблемы.

— О, Брендон, ради всего святого, не терзай меня, — шептала Каролина, охваченная страстью. Теперь она снова стала прежней Каролиной, страстной, жаждущей любви. — Пожалуйста, Брендон, скорее, я изнемогаю и не в силах вынести такого напряжения… Я жду тебя, Брендон! Давай же!

Все смешалось в ее голове, и она забыла обо всем на свете. Если бы Каролину спросили в эту минуту, как ее зовут, она не смогла бы ответить, так захватило ее сладостное чувство любовного томления. Она уже не контролировала свои движения и полностью отдалась древнему инстинкту, который заставлял ее подниматься и опускаться, кричать от невыразимого наслаждения, ощущая в себе его горячую и упругую плоть. Они с упоением отдавались друг другу, пока не слились в безумном экстазе. Брендон сделал еще несколько движений и замер, без сил рухнув на кровать. Все, что Каролина знала о любви, было сущим пустяком но сравнению с тем, что они испытали сейчас.

— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Брендон через некоторое время. — Ребенок ведет себя нормально?

— Да, — сказала она, — Вполне нормально.

Конечно, все занимаются сексом во время беременности, подумала она. В этом нет и не может быть ничего предосудительного, если, разумеется, не брать в расчет то, что она занимается любовью не с мужем, а с любовником. Каролина слабо улыбнулась, поцеловала Брендона и тут же уснула, измученная переживаниями и любовью, которой отдала все силы.

Когда она наконец проснулась, было почти десять часов вечера. Брендон сидел на кровати и молча наблюдал за ней, нежно улыбаясь.

— Брендон! — Она вскочила. — Мне нужно ехать домой. Попроси, чтобы нам принесли чаю, а я тем временем приму душ. Надеюсь, ты понимаешь, что я должна вернуться домой?

— Нет, — с вызовом ответил он, как маленький мальчик, решивший вступить в схватку с более сильным подростком. — Нет, не понимаю. И не могу понять, почему я должен снова терять тебя, Каролина.

Ничто не заставит меня понять это.

— Боюсь, у тебя нет другого выхода.

И тут произошло самое неожиданное. Он заплакал — громко, навзрыд, прижимая голову к ее груди.

— Каролина, ты даже не знаешь, что со мной делаешь. Не будь такой жестокой. Я всегда помнил о тебе.

Даже когда лежал в германском госпитале с переломанными ногами, поврежденными легкими и испытывал нечеловеческие мучения, страшную боль. Я всегда думал о тебе и помнил тебя. Да я и выжил только потому, что думал о тебе. Мысль о тебе помогла мне выдержать самые страшные испытания. Если бы не ты, я бы уже давно сгнил в могиле. А потом меня отправили в лагерь для военнопленных. Ты представляешь себе, что это такое? Голод, одиночество, издевательства охранников. И снова я выдержал лишь потому, что надеялся на встречу с тобой. К тому времени я уже знал, что у нас есть ребенок, и это придавало мне силы. После освобождения я долго добирался сюда, чтобы снова изведать счастье с тобой. И сот теперь ты говоришь мне, что все кончено и нет никакой надежды. Каролина, я не вынесу этого. Ты была со мной все это время, и теперь я не могу жить без тебя. Не покидай меня!

— Мне придется это сделать, Брендон, — сказала Каролина, чувствуя, что эти слова вызывают у нее физическую боль. — Я должна это сделать.

— Нет, Каролина.

— Да, Брендон.

Он снова заплакал, закрыв лицо руками. Глядя на него, она думала: разве можно вынести такую боль, разве можно смириться с такой невосполнимой утратой?

Каролина прекрасно сознавала, что всю жизнь будет жалеть о том, что сделала такой выбор.

— Брендон, не надо, перестань, пожалуйста!

— Я не могу, — сказал он со злостью в голосе. — Как же мне не плакать, Каролина? Почему я должен облегчить твои страдания и отпустить тебя к этому человеку? Какое ты имеешь право давать мне советы?

— Никакого. — Она опустила голову. — Я не имею на тебя абсолютно никаких прав.

И вдруг се осенило. Она вспомнила, ради чего приехала в этот городок, и поняла, что может сделать для него, да и для себя тоже. Да, это будет единственным светлым пятном в этой грустной истории.

— Брендон, — решительно сказала она, — ты должен забрать нашу дочь и увезти ее с собой. Сделай это!