Книга Олимпиец - Роман Буревой

«Последняя весна?» – Корвин спешно отогнал эту мысль.

На западе ветер разогнал тучи, и проглянуло чистое небо – ярко-оранжевое, будто залитое огнем.

На площадке уже находилось два десятка флайеров. Корпус одного из них был пурпурным.

– Консул прибыл, – сообщил легионер в черно-серой форме, приветствуя Корвина и Суллу.

Марк покосился на своего помощника. Сулла выглядел безмятежным.

«Неужели парень ни капельки не трусит?» – подивился Марк.

Сам он чувствовал себя неуютно, с тех пор как Сулла, прибыв на планету с боевой станции, сообщил о гипотезе катера-бомбы.

«Будем надеяться, раз эта штука не сработала до сих пор, она потерпит еще немного, – попытался успокоить себя Корвин. – Хорошо тем, кто верит в посмертную жизнь. К тому же они могут надеяться, что жаркая молитва заставит Бога вмешаться. А мы можем надеяться только на себя. И еще на память предков».

– Оставьте комбраслеты в атрии, – попросил адъютант.

«Хотят исключить любую утечку информации, – сообразил Марк. – Опасаются паники».

Паника рано или поздно начнется. Можно лишь отсрочить момент, когда хваленый порядок Лация превратится в хаос. Какое бы решение ни принял сенат, наверняка большинству оно не понравится. Потому что в данной ситуации спастись может только меньшинство.

Адъютант провел префекта Корвина и его помощника в большую залу – помещение длинное и узкое, повторяющее по форме расположенный в центре стол. Кроме стола и стульев да голограммы звездного неба вдоль короткой стены, здесь ничего не было – даже окон. Дверь была одна-единственная – через которую они вошли. Манлий Торкват (как и его отец и дед) всегда страдал паранойей и засекречивал все на свете, даже меню собственного ужина.

Вокруг длинного стола уже собрались почти все участники совещания. Во главе, как и положено, установили курульный стул для консула Аппия Клавдия. По правую руку от правителя Лация сидел молодой человек с желтоватым болезненным лицом и черными длинными волосами до плеч. Его узкие серые глаза смотрели пристально и одновременно насмешливо. Луций Сергий Катилина возглавлял корпорацию по строительству и реконструкции космических кораблей. У Марка возникла слабая надежда: возможно, этот парень может подсказать, что делать с найденным катером. Все-таки он более узкий специалист, чем Друз, который, спору нет, технический гений, но еще и потрясающий оболтус. Рядом с Катилиной занял место сенатор Валерий Флакк. Где-нибудь на Неронии его бы назвали спикером парламента, а на Лации он именовался принцепсом, то есть первым в сенате. Рядом со стариком находился его племянник легат Флакк, с которым Марк состоял в дальнем родстве. Эх, если бы все можно было решить доблестью, как в очень давние времена, Флакк был бы незаменим.

Хозяин усадьбы сенатор Торкват, глава сенатского комитета по безопасности, расположился в торце стола, как раз напротив консула. Торквату было лет шестьдесят пять, высокого роста, массивный, с квадратной головой и широченными плечами, внешне он напоминал пса бойцовой породы, готового любого противника разорвать на части. Но если его отец и дед славились непреклонностью, то нынешний Торкват не умел выдерживать длительную осаду и мог сдаться неожиданно даже слабому противнику, если тот умело блефовал. Еще Торкват славился своими консервативными взглядами.

«Самое неудачное сочетание в данный момент, – подумал Корвин. – Куда лучше, если бы комитет возглавлял кто-то другой, например Флакк».

Но репутация предков обеспечила Манлию Торквату голоса в сенате.

Префект Норика, загорелый, бодрый и потянутый человек с копной густых, начинающих седеть волос, несомненно был самым влиятельным плебеем Лация. При этом никто не знал его подлинного имени, его безлично именовали «префект Норика», глава техноцентра планеты. В разговоре к нему обращались «доминус N». В одном можно было быть уверенным: сегодня префект Норика показывал свое истинное лицо, поскольку все имитаторы вирт-масок у него отобрали бдительные адъютанты.

Корвин уселся в предназначенное ему кресло и оказался напротив главы косморазведки Герода Аттика.

В соседнем кресле наискось от Корвина сидел помощник Герода, молодой человек в форме центуриона космической разведки. На столе перед Геродом лежала тонкая черная папка. В остальном стол был девственно чист. Полированное дерево сверкало.

– Мы кого-то ждем? – Марк покосился на пустующие кресла рядом.

– Сенатора Валерию и префекта фабрума Друза, – ответил Герод Аттик таким тоном, будто Марк был виноват в их задержке.

«Или он подозревает, что эти двое сбежали?» – Эта мысль показалась Марку не такой уж нелепой.

Во всяком случае, он бы не стал их осуждать… да, не стал бы. Он бы сам так не поступил. Но Лери… ей он готов был простить это бегство.

Марк почти физически ощутил, что атмосфера в кабинете становится все более тягостной. Консул все чаще поглядывал в его сторону, а Герод, тот вообще не сводил взгляда.

– Может быть, начнем? – спросил Сулла. – Я постараюсь ответить на вопросы вместо префекта фабрума.

Корвин был почти уверен, что Лери и Друза, а главное их сына, уже нет на планете. Видимо, так считали и остальные.

Но когда консул уже собирался открыть совещание, дверь отворилась, вошли Лери и Друз. Лери выглядела великолепно – тщательно причесанная, в белой с красной каймой столе, как и положено женщине-сенатору. Чуть-чуть бледная, пожалуй, но бледность ей всегда очень шла, придавая ее смуглой от природы коже изумительный матовый оттенок. А вот у Друза был вид усталый, даже измученный, он смотрел в пол и, приветствуя собравшихся, не поднял головы.

«Что он такое натворил? – встревожился Марк. – Неужели умудрился запустить эту чертову бомбу? Он любит без спросу нажимать ненужные кнопочки».

Лери уселась рядом с братом. Друз расположился подле супруги.

– Начинайте, префект, – обратился консул, но не к Корвину или Сулле, как ожидал Марк, а к Героду Аттику.

Герод раскрыл свою черную папку. Внутри лежал лишь один листок. Шрифт был мелкий и занимал чуть больше половины страницы.

Глава космической разведки Герод Аттик обожал играть в кошки-мышки со всеми, но с патрициями эти фокусы не проходили. Они помнили – точно так вели себя его дед и отец. Пусть Герод Аттик – плебей, и у него не могло быть генетической памяти патрициев, зато он не просто походил на своего отца и деда, он был их точной копией. Когда дед Герода Аттика после гибели жены не захотел жениться вновь и иметь детей, он попросту вырастил вместо сына своего клона. И хотя этот новый Герод (в более распространенной транскрипции других миров – Ирод) женился, он в свою очередь обзавелся в качестве наследника собственным клоном. Так в этом плебейском роду появилась уникальная традиция раз за разом копировать самого себя, не допуская чужие гены в тело наследника.

– У меня есть расшифровка записи, полученной с уцелевшего анимала. Не тот видж, что помещен в Галанете, а полная, полученная непосредственно от неров, – каким образом полученная, Герод уточнять не стал.