Книга Психиатр - Андрей Шляхов

Приехав домой, Савелий решил взять тайм-аут для того чтобы дать голове отдых, а после, с новыми силами, обдумать версию окончательно. И уж тогда позвонить Виталику, реабилитироваться, так сказать, доказать, что он, Савелий Лихачев, не лыком шит, кое на что способен. С таким-то умным советчиком карьера Виталику обеспечена, будет он генералом годам к сорока пяти или хотя бы полковником. Судя по рассказам Виталика, быть полковником хорошо, он во всяком случае не отказался бы. Ну, так какие вопросы?

Для отдыха Савелий выбрал старую добрую комедию «Тутси», приятный фильм, который время от времени так и тянет пересмотреть. Перед тем как начать просмотр, сварил кофе с запасом — не обычную небольшую чашку, а кружку, в которую таких чашек входило почти три.

Около десяти вечера Савелий позвонил брату. Сначала домой.

— Умотал еще до обеда, — сообщила жена. — Сказал, что на работу.

В тоне ее голоса как нельзя явственнее чувствовалась обреченность. Не верит, что на работу, или просто достали вечные авралы. А может, утром поссорились и с тех пор Лариса все никак не успокоится.

— Извини за беспокойство, — сказал Савелий. — Спокойной ночи.

Отключился, не дожидаясь ответа, потому что он мог растянуться на полчаса, если не больше, и тут же позвонил брату на мобильный.

— Что тебе надо? — раздалось в трубке после третьего гудка.

Это означало, что Виталик не в духе. Точно — поссорился с женой.

— У меня есть очень интересная версия… — не здороваясь (каков привет, таков и ответ), начал Савелий, но договорить ему не дали.

— Не … мне мозг, брателло! — рявкнул в трубку Виталик. — Тебе делать нечего, а у нас сегодня квартиру заместителя прокурора обокрали!

Больше брат ничего не сказал — отключился.

— Можно подумать, что это я обокрал квартиру заместителя прокурора! — сказал телефону Савелий.

Он думал, что давно привык к Виталькиному хамству, но как оказалось, не до конца. По душе горячей волной разлилась обида.

— Мозг я тебе …? — За неимением под рукой Виталика пришлось продолжить общение с телефоном. — Да у тебя его нет, одна кость! А у меня есть! И ты очень скоро в этом убедишься!

Немного помечтав о том, как бы было здорово иметь хорошо воспитанного, интеллектуально развитого кузена, с которым можно было бы обсуждать различные умные темы, вместе смотреть интеллектуальные фильмы и обмениваться мнением после прочтения умных книг, Савелий подумал, что с таким идеальным родственником он бы умер со скуки. С Виталиком хоть весело и интересно, никогда не знаешь, что он отколет в следующую минуту. Хотя хам он, даже ХамХамыч, этого у него не отнимешь.

7

Понедельник начался не самым лучшим образом. Спасибо родному начальству.

Где-то Савелий читал, что руководящие тандемы «начальник-заместитель» непременно подбираются по принципу единства противоположностей. Если главный врач — гад и сволочь, то в заместителях у него непременно окажется милейшая личность. И наоборот. Уравновешивают, так сказать, друг друга.

У Савелия был вариант, когда нормальный главный врач Анатолий Михайлович, не воплощенная доброта, но человек понимающий, деликатный, в какой-то мере снисходительный и не злопамятный, дай бог каждому такого начальника; а заместитель главного врача по медицинской части (она же и зам по гражданской обороне и мобилизационной работе) Надежда Васильевна Шапошникова относилась к той категории руководителей, про которых говорят: «Не дай бог никому», да еще и смачно сплевывают при этом.

Заслуженный врач Российской Федерации, кандидат медицинских наук, депутат муниципального собрания, член правления Московского городского общества психиатров и наркологов… Про таких, как Надежда Васильевна, в старину говорили — в каждую бочку затычка.

Имелась у Надежды Васильевны и медаль «В память 850-летия Москвы», которой она была награждена за внесение значительного вклада в развитие Москвы. В чем именно он заключался, никто не знал. Надежда Васильевна в подробности не вдавалась, а интересоваться никому не хотелось. Сотрудники диспансера старались свести общение с Бабой-Ягой (надо хорошенько постараться, чтобы заслужить такую кличку в психиатрии, где народ терпим и ко всему привычен) к минимуму.

Ей даже на вопросы отвечали коротко и односложно, потому что Надежда Васильевна цеплялась к каждому слову собеседника и норовила обратить его против того. Начинала свою карьеру Надежда Васильевна давно, в семидесятые годы прошлого века, еще при Брежневе. Стажем своим, не совсем правильно округленным до полувекового, тыкала всем в глаза и считала себя умнее всех. Без каких-либо на то оснований.

— Васильевна и раньше-то умом не блистала, — говорила медсестра Зинаида Александровна, — но на старости лет вообще сбрендила. Кто бы ее аминазином полечил…

Савелий, неконфликтный по своей природе и искренне веривший в то, что к любому человеку можно подобрать ключик, долго пытался сработаться с Бабой-Ягой, приспособиться, найти общий язык. Скорее бы с памятником Пушкину нашелся общий язык. Надежда Васильевна оказалась крепчайшим орешком. Из числа тех, о которые ломаются не только зубы, но и щипцы из легированной стали. В конце концов Савелий сдался, точнее, не столько сдался, сколько отступил, поняв бесполезность своих усилий, и стал вести себя с Бабой-Ягой как все. «Да, Надежда Васильевна… Хорошо, Надежда Васильевна… Я все понял, Надежда Васильевна… Обязательно, Надежда Васильевна…»

К одному только не мог привыкнуть — к манере Бабы-Яги вызывать подчиненных к себе «на ковер». В каждом кабинете есть телефон, можно позвонить, но Надежда Васильевна, член КПСС с 1975 года, не искала в жизни легких путей. Она выходила из кабинета и, сурово стянув блеклые губы в куриную гузку, размашистым шагом шла до нужного кабинета, рывком открывала дверь и громко рявкала с порога:

— Савелий Станиславович! Зайдите ко мне! Немедленно!

И так же удалялась обратно. Пациенты, сидевшие в коридоре, смотрели на вызываемых сочувственно, а на Бабу-Ягу — с неприязнью.

Никакой срочности на самом деле не было. Ну, провинился сотрудник, накосячил малость или не малость, так можно же дождаться конца приема. Или хотя бы дать возможность договорить с пациентом. Не заказы на изготовление железных дверей принимал Савелий, а работал с людьми, попавшими в кризисную ситуацию, которые того и гляди руки на себя наложат. Оборвешь внезапно общение — все труды насмарку пойдут.

Но кого из великих волновали проблемы маленьких людей? Главное, чтобы весь диспансер видел, что Надежда Васильевна работает не покладая рук и не закрывая рта, спуску никому не дает, являет собой классический пример человека на своем месте (реально же все было не так). А все остальное — мелочи и пустяки. Надежда Васильевна была одинокой, с родственниками отношений не поддерживала, подруг не имела и потому считаться с людьми не умела, могла только подчиняться.

«Что на этот раз? — тоскливо гадал Савелий, идя по коридору за Бабой-Ягой. — Вроде бы нигде не прокололся…»