Книга Плоть - Портия Да Коста

– Но это же глупости, Беа. Я не могу на это согласиться.

В его дрожащем от нетерпения голосе слышались стальные нотки. Беатрис резко подняла голову. Когда глаза их встретились, у нее упало сердце, настолько неумолимым оказался его взгляд.

Когда Эдмунд Эллсворт Ритчи назначает цену, она окончательна. Даже если человек, с которым он вступает в деловые отношения, настаивает на меньшей сумме!

Ну как можно вообще противиться такому заманчивому предложению?

– Но две тысячи – это более чем достаточно, не правда ли? Этого хватит, чтобы погасить мои долги и долги моего брата… как мне кажется… и еще немного останется, чтобы я купила себе печатную машинку и заплатила за курсы в Женской академии секретарей на Монкриф-стрит. На днях я видела объявление в «Моден вуман», и там были предоставлены отличные рекомендации.

– Я предлагаю двадцать тысяч, погашение долгов и ежегодное содержание, или сделка не состоится, – прорычал Ритчи и, к ужасу Беатрис, порвал ее наспех составленный ответ на крошечные кусочки и бросил их, точно хлопья снега, в маленькое фарфоровое блюдо, стоящее на боковом столике малайского красного дерева. – Помимо этого я добавляю дюжину печатных машинок вместе с курсами вашей замечательной академии, по окончании которых вы сможете открыть собственное секретарское агентство, если пожелаете. – Он разгладил свое собственное письмо и стал осматривать комнату, пока взгляд его не упал на стоящий в углу секретер, обтянутый кожей. Быстро подойдя к нему, он вынул из внутреннего кармана самопишущее перо, снял с него колпачок и протянул Беатрис.

Беатрис сжала зубы, чувствуя, как напряглась каждая пронизанная духом свободомыслия клеточка ее тела. Ритчи пытается подчинить себе всю ее жизнь, а также и жизнь ее брата с помощью своего баснословного и, похоже, безграничного богатства. Но то было тюремное заключение, не менее тягостное, чем их с Чарли долги.

Беатрис смотрела на Ритчи, отчаянно желая, чтобы их знакомство случилось в другой жизни и при других обстоятельствах. Этот мужчина был по-своему красив и, как она уже имела возможность убедиться, мог творить чудеса с ее телом. Если бы в их отношениях не были замешаны деньги, долги и сделка купли-продажи, кто знает, куда бы они могли их завести.

Но, черт побери, все вышеперечисленное имело место быть! Жизнь представлялась ей слишком запутанным узлом, который не так-то просто было распутать, разве что в мечтах о праздных леди, не стесненных в средствах.

– Это очень большая сумма, мистер Ритчи. – Беатрис прибегла к более официальному обращению в качестве оборонительного щита. – Слишком большая. Боюсь, что, если вы ее не сократите, нам с Чарльзом придется прибегнуть к иным способам выйти из сложившейся ситуации.

– Это мое окончательное предложение, Беа, и я призываю вас принять его. – Его глаза цвета ночного неба сузились. Он не то чтобы нахмурился, но поджал свои идеально очерченные губы. – Вам следует учесть еще и то, что, хотя я и выкупил большую часть долгов вашего глупого братца, он занял денег у некоторых людей, которых вы сочли бы еще более низкими, чем, как вы полагаете, являюсь я сам. – Он помахал перед ней пером. – А еще я видел пару сомнительного вида людей, шныряющих по соседству как раз в то время, когда мы с приятелем прибыли. Я бы сказал, что это самые форменные головорезы, которых обычно нанимают жестокие кредиторы.

Беатрис почувствовала, как внутренности ей сжала холодная рука. Ритчи перекупил какую-то часть их долгов? Это насколько же решительно он вознамерился заполучить ее? Она едва могла думать об ином возможном исходе событий, потому что он бесконечно пугал ее. За последние несколько дней на ее пороге уже разворачивались несколько неприятных сцен, и для Чарли или других обитателей дома становилось все труднее и труднее отделываться от непрошеных гостей. В доме обитали преимущественно женщины, за исключением Чарли да еще Фреда, дворового мальчишки, который служил как у Уэверли, так и у их соседей. Чарли не умел махать кулаками и предпочитал большую часть времени скрываться в своем клубе. У них не было здорового, внушительных габаритов мужчины, способного улаживать различные неприятные ситуации.

Итак, она оказалась в ловушке. Ей не оставили выбора. Придется подписать бумаги и надеяться, что, когда дело дойдет до исполнения ее части соглашения, ей достанет эротического мастерства, чтобы не разочаровать Эдмунда Эллсворта Ритчи.

– Что ж, хорошо, я подпишу. – Беатрис шагнула к секретеру, выхватила из руки Ритчи перо и нацарапала свою подпись, не раздумывая больше ни секунды, ведь в противном случае с кончика пера закапали бы чернила. Чарли приобрел некоторое время назад такое самопишущее перо, но обращаться с ним так и не научился. – Хотя сильно сомневаюсь, чтобы даже самая опытная куртизанка полусвета сумела бы обслужить вас на уровне, соответствующем уплаченным вами деньгам. Ни одна женщина на свете не может быть настолько экзотичной!

Едва эти слова слетели с губ Беатрис, как Ритчи выхватил у нее из рук перо, закрыл его колпачком и спрятал обратно в карман. Затем он снова завладел ее пальцами и прикоснулся губами сначала к костяшкам, потом, перевернув руку, прижался к центру ладони, будто желая оставить на ней жаркое клеймо своих губ. Пробуя языком ее кожу на вкус, Ритчи прошептал:

– Я вовсе не обслуживания от тебя жду, моя прекрасная Беа. Разве ты еще не догадалась?

Беатрис лишилась дара речи. Голова у нее кружилась, точно карусель, в сознании мелькали разрозненные картины, а тело купалось в океане чувственности. Да, она позировала для Юстаса обнаженной, но была почти совершенно уверена, что он не обесчестил ее, хотя у него и была такая возможность. Однако он был гораздо больше заинтересован в проявлении своих драгоценных пластин, чем в том, чтобы поразвлечься со своей одурманенной опием моделью.

Так она и осталась девственницей, хотя и не совсем наивной. Подобно большинству женщин, Беатрис жадно ловила намеки и перешептывания других людей. Для Полли не было лучшего развлечения, кроме как начать распространяться о скандалах и сексуальных извращениях, Чарли иногда забывал на виду недозволенные книги, и даже Женский швейный кружок оказался обществом, могущим просветить неискушенную девушку. Беатрис понимала, что в постели люди играют в игры, доставляют друг другу удовольствие различными способами, а прогрессивные мужчины и женщины наслаждаются особо изощренными позициями, предназначенными вовсе не для продолжения рода.

Именно этих изощренных игр и хотел от нее Ритчи. Именно за это он заплатил двадцать тысяч гиней.

– Совсем наоборот, мистер Ритчи, я давно обо всем догадалась. – Она несмело протянула руку и дотронулась до его густых светлых волос. На ощупь они напоминали шелк и, не зная ни макассарового масла, ни иных выпрямляющих лосьонов, вились тугими кольцами.

– Просто Ритчи, – напомнил он, выпрямляясь и обнажая белоснежные зубы в почти волчьем оскале. Его темные глаза при этом сверкали. Он столь сильно отличался от безукоризненного джентльмена, каким предстал перед Беатрис накануне, что мог бы с успехом сойти за совершенно иной биологический вид. Возможно, то был развращенный и обладающий ярко выраженным мужским началом ангел, спустившийся на землю исключительно для того, чтобы соблазнять и мучить ее?