Книга Спин - Роберт Чарльз Уилсон

Он спрятал телефон и повернулся ко мне.

— И-Ди? — спросил я.

— Его штат.

— Что-то стряслось?

— Тай, ты хочешь, чтобы я тебе вообще всё на свете выдал? — Он не слишком успешно попытался улыбнуться. — Лучше бы тебе во всё не вникать.

— Да я ничего и не слышал, кроме того, что ты собираешься смыться и оставить меня ворковать с этой парой голубков.

— Ну… Что я могу сделать… Китайцы ерепенятся.

— Что значит ерепенятся?

— Ну… выдрючиваются. Не хотят начисто отказаться от своего ракетного удара. Хотят оставить этот вариант как опцию.

Он имел в виду ядерный удар по «полярным» артефактам «Спина».

— Но их, конечно, сдерживают? Отговаривают?

— Дипломатические каналы работают. Но не слишком успешно. То и дело упираются в тупик.

— Чёрт, Джейс, а что, если они и вправду врежут?

— Что ж… Это означает взрывы значительной мощности возле объектов неизвестного назначения, связанных со «Спином». А о последствиях… Очень интересный вопрос. Но пока что ничего не случилось. Может, и не случится.

— Может, конец «Спина», а может, конец всего. Судный день!

— Тайлер, убавь громкость. У нас гости, не забывай. И не кипятись. То, что задумали китайцы, конечно, глупо, но не думаю, что, даже если они эту глупость совершат, случится что-то страшное. Гипотетики, кем бы они ни были, наверняка в состоянии защитить себя, не вредя нам. И эти объекты над полюсами вовсе не обязательно определяют «Спин». Может быть, это наблюдательные платформы, связные центры… Приманки для дураков, наконец, вроде наших китайцев.

— Если китайцы решатся, то мы об этом узнаем?

— Смотря кто — «мы». В новостях, возможно, сообщат, когда всё уже закончится.

Тогда я впервые понял, что Джейсон уже вышел из учеников своего отца и начал ковать свои собственные связи в недрах вашингтонской администрации. Впоследствии я узнал больше о «Перигелион фаундейшн» и о работе Джейсона. Пока что это оставалось частью его теневой жизни. Теневыми аспектами жизнь Джейсона отличалась всегда. В детстве вне «большого дома» он блистал математическими способностями, восхищая преподавателей школы Раис, выделяясь на общем фоне, как чемпион, случайно завернувший в провинциальный гольф-клуб. А дома он оставался просто Джейсом, и все мы принимали это как должное.

Так это пока и оставалось. Но тень он теперь отбрасывал куда более обширную и глубокую. Теперь сценой его действия стал не математический класс школы Райс, теперь он выходил на мировую сцену и примерялся к курсу мировой истории, собираясь существенным образом на него повлиять.

— Если это случится, я об этом узнаю немедленно. Мы узнаем. Но я бы не хотел, чтобы этот вопрос беспокоил Диану. И тем более — Саймона.

— Да ладно, подумаешь… Забудем. Какой-то там конец света. Тоже мне, событие.

— Нет никакого конца света. Ничего не случилось. Успокойся, Тайлер. Отвлекись, займись чем-нибудь. Вон, налей чего-нибудь выпить.

Голос его звучал беззаботно, однако пальцы дрожали. Я заметил это, когда он доставал из кухонного шкафа бокалы.

Можно было уехать. Выйти, прыгнуть в свой «хюндай» и отбыть — даже незамеченным. Пусть Диана с Саймоном в своей комнате упражняются в христианской любви на «новоцарственный» манер, пусть Джейс развлекается в кухне с тематикой Судного дня по своему мобильнику. Я не хотел провести последний день своей жизни с этими людьми.

Но с какими же ещё? На этот вопрос я не мог ответить.

* * *

— Мы познакомились в Атланте, — щебетала Диана. — Университет штата Джорджия устроил семинар по альтернативной духовности. Саймон хотел послушать лекцию Рэйтела. Я случайно увидела его в студенческой кафешке. Он сидел один, читал «Второе пришествие». Я тоже была одна и подсела к нему. Разговорились.

Диана и Саймон устроились на жёлтом плюшевом диване, ароматизированном пылью десятилетий. Диана полулежала на подлокотнике, Саймон держался прямо, как к столбу привязанный. Улыбка его начинала меня беспокоить. За всё время она ни разу не исчезла с его лица.

— Так ты студент? — спросил я Саймона.

— Бывший.

— А теперь чем занимаешься?

— Путешествую, по большей части.

— Саймон может себе позволить покататься. Он наследником работает, — разъяснил Джейсон.

Диана строго посмотрела на брата:

— Не груби.

Саймон вступился за Джейсона:

— Но это правда. У меня есть кое-какие деньги. Мы с Дианой пользуемся возможностью познакомиться со страной.

— Дед Саймона, — продолжил Джейсон, — Огастес Таунсенд — король ёршиков всего штата Джорджия. Ёршиков, которыми горшки моют, курительные трубки драят — всяких ёршиков.

Диана в безмолвном возмущении возвела очи к небу, сквозь потолок. Саймон, не теряя ни терпения, ни улыбки — мне казалось, что он в своей святости уже слегка воспарил над диваном, — и с этим согласился:

— Да, только это было уже давно. Их теперь и ёршиками-то больше не называют. «Щётки» да «приспособления для…» — Улыбка Саймона родила взрыв радостного смеха. — И вот перед вами на диване наследник щёточного состояния.

Источником состояния, как впоследствии объяснила Диана, наряду с ёршиками выступили различные предметы подарочного и галантерейного ассортимента. Огастес Таунсенд начал с ёршиков, но ими не ограничился; производил жестяные детские игрушки, браслеты, расчёски и иную пластиковую мелочь для розничных лавчонок всего Юга. В сороковые годы семейство Таунсендов вошло в социальную элиту Атланты.

— Саймон не интересуется карьерой. Он мыслит шире, — не унимался Джейсон. — Он свободомыслящий.

— Боюсь, никого не назовёшь по-настоящему свободно мыслящим, — без запинки возразил Саймон и тут же согласился с начальной частью высказывания Джейсона: — Но карьерой я действительно не интересуюсь. Можно подумать, что я ленив. Что ж, ленив, не спорю. Мой порок, признаю. Но, не хочу никого обидеть, какая польза от любой карьеры, особенно в данных обстоятельствах? — Он повернулся ко мне: — Ты медик, Тайлер?

— Начинающий. Только что окончил.

— Это, впрочем, здорово. Пожалуй, самая стоящая из всех профессий.

По сути, Джейсон обвинил Саймона в никчёмности его существования. Саймон возразил, что все профессии никчёмны — кроме, скажем, моей. Удар, защита, контрудар… Пьяная драка в балетных тапочках.

Всё же мне было неудобно за Джейсона. Его раздражала не философия Саймона, а его присутствие. Он планировал возродить в Беркшире нашу общность прежних дней. Он, я, Диана, воспоминания детства, возрождение утраченного комфорта. Вместо этого Диана сервировала нам своего кавалера, которого Джейсон рассматривал как чужеродное вкрапление, этакую испечённую на южном солнышке Йоко Оно.