Книга Каждый за себя - Александра Маринина

И последней в этом списке у меня стоит занавесочка дляванной. Я точно знаю, что она будет ярко-бирюзовая с рисунком в виде зеленыхводорослей и красных рыбок.

Наверное, это будет еще очень не скоро, лет через десять, ато и больше. Но я умею ждать. Тот день, когда я пойду покупать эту занавесочку,будет для меня самым счастливым.

Мыслями об этой занавесочке я и грелась, сидя на скамейкеперед подъездом и слушая храп Гомера. Бирюзовая занавеска горела впереди,сверкала, переливалась и манила меня, как маяк манит и обнадеживает усталогоизмученного долгим плаванием моряка.

Приятные мечты о занавесочке для ванной то и дело перебивалисьвполне практическими соображениями, касающимися домашнего хозяйства. Увы, немоего собственного, а Семейного. Например, о том, почему темнеют концы листьеву одного из спатифиллумов. Всего их было три, два стояли в гостиной, и один - вспальне хозяев. Два чувствовали себя прекрасно и периодически выбрасываликрасивые белые цветки, один же, несмотря на наличие цветка, отчего-то хандрил ине реагировал ни на целебные подкормки, ни на ласковые слова, которыми я егобаловала ежедневно. А уход за многочисленными цветами, заведенными в доме ещепокойной Аделаидой Тимофеевной, тоже входил в мои обязанности.

И не дай бог какому-нибудь цветку начать хиреть! Мадам тутже заметит и не преминет сделать замечание. И ведь что любопытно, сама НатальяСергеевна не знает ни одного названия, не отличает спатифиллум от диффенбахии,а сингониум от сциндапсиса, страшно удивляется, когда я говорю ей, что однирастения нужно поливать умеренно и часто, а другие - редко, но зато обильно, отменя она впервые услышала, что цветы нужно подкармливать, причем весной и летомраз в две недели, а осенью и зимой - раз в два месяца, потому что они спят. Ейвообще, как выяснилось, даже в голову не приходило, что цветы могут спать. Покабыла жива Адочка, она сама занималась зелеными насаждениями, никому недоверяла, квартира стала похожа на ботанический сад, в котором все цвело иблагоухало. После ее смерти цветы, расставленные по всей шестикомнатнойквартире, стали приходить в уныние, потому что поливать их забывали, а когдавспоминали, то лили неотстоянную воду литрами во все подряд, кормить так ивовсе не кормили, а о пересаживании и речи не было, все смутно помнили, чтобабушка что-то такое делала периодически, но что именно и зачем - представленияне имели. Однако же красоты и ароматов хотелось всем. Посему мне было поручено,помимо здоровья Главного Объекта, желудков всех прочих членов семьи, содержанияв должном состоянии их одежды и обуви, животных числом три, порядка и чистотывсей территории квартиры, еще и следить за растениями. Чтобы вам было понятно,сколько там цветов, скажу лишь, что на однократный полив у меня уходит двадцатьпять литров воды. То есть пять пятилитровых баллонов. И все же, почему один изспатифиллумов грустит? Я что-то не так делаю? Или шкодничает кто-то из животных?Вряд ли это Аргон, он все больше по кожаным изделиям ударяет. Каська? Илихулиганистый Патрик? Этот может, особенно если учесть, что беспокоящий меняцветок стоит в гостиной рядом с диваном как раз с той стороны, где всегдасмотрит телевизор Алена, это ее законное постоянное место. А что, если поменятьгоршки местами и посмотреть, что получится?

А еще я твердила про себя свою любимую молитву:

"Храни меня от злых мыслей, Храни меня вдали от тьмыотчаяния, Во времена, когда силы мои на исходе, Зажги во мраке огонь, которыйсохранит меня, Дай мне силы, чтобы каждое мое действие было во благодругих…"

Но все когда-то кончается, и относится это в равной мере и ксчастливой жизни, и к неприятностям. Мадам позвонила и дала отмашку. Можно былобудить Великого Слепца и волочить его в лифт. Любопытно, что ей даже в головуне пришло прислать мне в помощь Дениса. Или самой спуститься. Хорошая она баба,но с мыслительной деятельностью у нее прямо беда. Какие-то там, видно, дефекты.

С вялой полусонной тушей я справилась с трудом. Носправилась. С того дня "встреча пьяного гостя" прочно вошла в кругмоих обязанностей. Это и стало той самой точкой под названием"Гомер". Я могла бы возмутиться и заявить, что делаю это в первый и впоследний раз, что больше никогда…, и ни при каких условиях…, и пусть тогдаДенис делает это вместе со мной… В общем, я нашла бы что сказать, если бызахотела. Я стояла на развилке и принимала решение: ввязываться мне в этомероприятие на постоянной основе или взбунтоваться. Я решила не бунтовать. Мненужна была эта работа. И мне нужно беречь Николая Григорьевича. Если явзбунтуюсь, Великий Слепец пить не перестанет и проблема сама собой нерассосется. Просто образ мысли и характеры членов Семьи заставляют меня сильносомневаться в том, что они смогут решать эту проблему грамотно и без ущерба дляздоровья Главного Объекта. Конечно, раньше они как-то справлялись и без меня, ивполне вероятно, что и в дальнейшем справились бы. Но именно что"вероятно".

То есть не наверняка. А рисковать я не могу. Тем паче, как японяла из рассказа самой Мадам, дед выдавал тяжелейшие приступы при видепьяного сыночка, стало быть, решать проблему им удавалось далеко не всегда.

От точки "Гомер" моя жизнь пошла по той ветке, накоторой периодически возникали длительные вечерние прогулки вдоль дома. И развемогла я тогда предвидеть, к чему все это приведет?

НА СОСЕДНЕЙ УЛИЦЕ

"Ну что, старая гадина, не вышло у тебя ничего? Невышло. Думала заграбастать все, что мои родители накопили, дочку свою, уродину,замуж пристроить с эдакими деньжищами, покайфовать на старости лет на чужойдачке да на чужой квартирке. Не вышло. Разгадал я тебя. Скажи спасибо, что тебягосподь сам прибрал, а то сейчас тебе бы небо с овчинку показалось. Скажиспасибо, что не можешь слышать моих слов, потому что сейчас я произношу их просебя, а если бы ты была жива, то рано или поздно я бы тебе все это в глазасказал. Старая сука!"

- Пойдем, Игорь, - Вера осторожно тронула его за плечо.

- Да-да, извини, сейчас идем.

Он встряхнулся и ласково посмотрел на двоюродную сестру.Глаза у нее сухие, лицо спокойное. Посещение кладбища, где похоронена ее мать -его тетка, родная сестра его матери, не вызывало у Веры ни слез, ни причитаний,она отгоревала первый год после похорон и с того момента навещала могилу толькодля того, чтобы прибраться, посадить цветы, вымыть памятник. Игорь всегда ездилвместе с ней, в хлопотах не помогал, молча стоял перед оградкой и мысленноразговаривал с теткой.

Высказывал ей все, что накопилось, испытывая от этогокакое-то сладкое и одновременно мучительное удовольствие.

А Веру он любил. Она ведь ни при чем, она тогда совсемдевчонкой была и в коварные замыслы матери не посвящалась. Да, в юности онабыла не то чтобы уродиной, то какой-то такой… Неинтересной. Без изюминки.

Мужики на нее не заглядывались, и тетка страшно боялась, чтодочка засидится в девках. Однако же ничего, нашелся и на нее желающий, да иВера, как оказалось, относилась к тому типу представительниц прекрасного пола,которые из некрасивых девушек как-то незаметно превращаются в очаровательныхженщин, стильных, элегантных. Старая сволочь тетка, правда, этой радости уже незастала, померла восемь лет назад, а замуж Вера вышла совсем недавно. Дажестранно вспоминать, что было время, когда Игорь считал дурнушку Верукрасавицей. А все тетка, все она, стерва, внушала ему, что он никуда не годныйуродец, а Верочка чудо как хороша. Пришло время, и он прозрел, он все понял протетку, про ее желание полностью подчинить его себе, привязать к своей юбке,заставить в рот ей заглядывать.