Книга Боевой амулет - Сергей Зверев

– Понятно, – кивнул младший сержант, пытаясь сообразить, как может быть связана болезнь любимой девушки и новое место работы.

Хотя гость не прикасался к еде, выложенной на тарелки, сердобольная хозяйка, справившись с первоначальным волнением, пододвинула поближе миску с домашними соленьями. В иной ситуации младший сержант, которому осточертела казенная пайка, смел бы эти деликатесы в мгновение ока. Но сейчас Жора сидел с каменным выражением лица, а на его скулах вздувались желваки размером с голубиное яйцо.

Заметив состояние гостя, тетушка торопливо продолжила:

– Их на работу автобус возил. Объезжал город и собирал людей. Многие летуны с семьями на квартирах живут. Да и добираться до аэродрома далеко. Вот и Юлечка вместе со всеми ездила. У нее и пропуск служебный был, – словно это было важно, добавила тетя Вера.

– Ну, как же без пропуска на военный аэродром, – невпопад откликнулся Плескачев.

Закрыв ладонью глаза, точно пытаясь воссоздать в памяти трагическое происшествие, хозяйка дома тихо произнесла:

– Бумажка от бомбы не спасет…

Жора подскочил, опрокидывая стул:

– Что?

– Что слышал! – неожиданно резко ответила тетя Вера, а потом уже помягче добавила: – Да ты сядь. Мне и так нелегко балакать.

Жора послушно опустился на стул. Услышанное пригвоздило его к скрипучему рассохшемуся стулу.

– В тот день автобус немного припозднился. Это я потом узнала. А на последней остановке к ним женщина пыталась подсесть. Водитель ее не знал и в салон пускать не хотел. Вот она прямо на ступенях и подорвала себя. Осколки в салон полетели. А Юлечка как раз встала, чтобы на заднее сиденье пересесть. Она не любила впереди ездить. – Тетушка всхлипнула, уже не сдерживая слез. – Ее, кровинушку мою, осколками-то и задело. Все ноженьки изранило. Водителя и тех, кто на первых сиденьях был, сразу поубивало. И шахидке той голову оторвало. Наших, правда, в госпиталь быстро переправили. Юлечке сразу операцию сделали. Но доктора сказали, что надо делать еще одну. А может, и не одну. В общем, в Москву ее отправили. В главную военную больничку.

Машинально, не поднимая опущенной головы, Жора переспросил:

– В госпиталь Бурденко?

– Туда, родимую. Меня после операции пустили к ней в палату. Она меня и попросила тебе не сообщать. Сказала, что, может, калекой останется. Мол, кому калека нужна.

Залпом проглотив стопку, младший сержант налил себе еще одну и, не закусывая, лишь скрипнув зубами, влил в себя очередную порцию обжигающей гортань жидкости.

– Глупая девчонка, – тихо выдохнул он.

Облегчив душу, тетя Вера с мудрой усмешкой, осветившей ее лицо, поправила:

– Любит тебя сильно. А от любви каких только глупостей не учудишь.

Они еще долго сидели за столом, часто молчали, а потом вдруг начинали быстро говорить. То есть вели себя как люди, которых объединяет общее горе. Плескачев сразу решил для себя, что дорога домой будет пролегать через Москву. Что мать, ожидавшая сына из армии, все поймет. А вернуться, не повидав Юлю, он не мог.

– Ты мать только предупреди, – узнав о планах гостя, посоветовала тетя Вера.

– Обязательно, – кивнул головой Плескачев.

Хозяйка дома уговорила гостя остаться переночевать и отдохнуть перед дорогой.

Обессиленный услышанным и немного размякший от водки и нервного стресса, младший сержант нехотя согласился. Плескачев чувствовал, что короткий отдых ему просто необходим. Покурив на крыльце, он вернулся в дом. Тетя Вера гремела посудой, убирая со стола. Она сноровисто складывала тарелки на деревянную доску, служившую подносом.

– Скоро чай пить будем. А потом я постелю тебе в вашей комнате, – заметив возвращение гостя, сказала она.

Неожиданно к звону посуды добавился еще один звук. Тяжелые шаги доносились со стороны крыльца. Потом скрипнула входная дверь, шаги прозвучали в коридоре, и в комнату ввалился грузный мужчина, одетый в милицейскую форму. Растянув в улыбке широкий, словно у лягушки, рот, неожиданный визитер откозырял, приложив к фуражке с высокой тульей волосатую ладонь:

– Здравия желаю, баба Вера. Ого, да ты не одна…

– Здравствуй, Ибрагиша, – не слишком приветливо отозвалась хозяйка дома.

Плескачев тоже поспешил представиться:

– Младший сержант воздушно-десантных войск Георгий Плескачев.

Волосатый битюг хозяйской походкой протопал к столу, повернулся, чтобы повнимательнее рассмотреть сержанта. Теперь и Жора мог видеть черты его лица. Надо сказать, что мент произвел на десантника отталкивающее впечатление. Форма не шла визитеру. Более всего ему бы подходил засаленный халат продавца шашлыков или шаурмы. Но самыми отвратительными были глаза. Глубоко посаженные под мохнатыми бровями, они непрерывно бегали, словно у карточного шулера, оказавшегося на грани разоблачения.

– Это гость мой. Юлечкин жених, – с тихим вызовом произнесла хозяйка дома, подойдя к мужчинам.

Мент осклабился, показывая череду порченых зубов:

– Очень хорошо. А докумэнтики твои посмотреть можно?

Служитель закона, больше похожий на продавца кебаба, плохо выговаривал некоторые слова, произнося их с восточным акцентом. При этом он буквально ощупывал фигуру Плескачева хитро поблескивающими глазками.

Плескачев пожал плечами:

– Можно.

Перелистывая бумаги, милиционер внимательно просмотрел каждую букву. Отдавая их обратно, он вновь растянул лягушачьи губы в улыбке:

– Дэмбель, значит. Отвоевался, герой. Это хорошо. Тэперь домой поедешь. Мамку увидишь. Отоспишься в чистой постэли. А то, наверное, устал за боевиками по горам гоняться?

С трудом сдерживаясь, Жора сыронизировал, невольно скрывая свое боевое прошлое:

– Не очень. Я хлеборезом служил. Маслице лопал и буханки кроил. А за боевиками другие гонялись. Неужели не заметно.

– Замэтно, дорогой, замэтно, – быстро отреагировал мент, заметив раздражение собеседника. – Ты не задерживайся в наших краях. Уезжай по-быстрому. А то здэсь тоже неспокойно. Тэррорысты взрываются.

– Завтра поездом на Москву и отправлюсь, – желая побыстрее закончить неприятное общение с сально ухмыляющимся битюгом, ответил Плескачев.

Он развернулся и молча удалился в соседнюю комнату. Жоре хотелось побыть одному, собраться с мыслями, подумать над словами, которые он скажет Юле. Сквозь стену он слышал, как хозяйка дома и мент о чем-то переговариваются. Он не прислушивался к разговору. Когда хлопнула дверь, Плескачев понял, что мент ушел. Вернувшись в комнату, где стоял обеденный стол, он не нашел хозяйку. Тетя Вера гремела посудой на кухне.

– Кто это был? – присаживаясь на табурет, спросил Плескачев.

– Ибрагишка Гаглоев. Он в милиции работает. Дом его на этой улице стоит, – не очень охотно пояснила женщина.