Книга Продавщица: Назад в пятидесятые - Анна Наумова

механической - штамповать на прессе какие-то металлические заготовки. Положить, нажать на педаль - снять, снова положить, снова снять. Справится даже школьник. Уже примерно через пару часов мне более или менее все стало понятно. Девчонки расположились за соседними станками. Я сидела на табуретке, аккуратно повторяла все, что они делают, изредка вставала, чтобы размяться - от долгого сидения спина все же затекала. Пока мне все нравилось, и я стала относиться к происходящему со мной просто как к забавному приключению. Можно было расслабиться и не переживать. Искать меня вряд ли кто-то будет. Пришедший с очередной просьбой одолжить пятихатку Толик позвонит в дверь, попинает, да и уйдет. А магазин... да пропади он пропадом, этот магазин. Вернусь - скажу, что болела. Если вернусь.

Работать на заводе оказалось ничуть не сложнее, чем в "Магните", а в разы легче. Выяснилось, что тут и обеденный перерыв есть, и работа заканчивается ровно в пять - в это время все, работающие в дневную смену, вставали и шли обратно на проходную. Надо же, нормированный рабочий день... И целый вечер впереди.

- Привет! - внезапно окликнули меня. Я от неожиданности чуть не испортила заготовку.

Обернувшись, я увидела парня, который пытался со мной познакомиться. Ну надо же, опять приклеился. Правильно меня Лида предупреждала. Грубить не хотелось - я тут новенькая, и так всего боюсь, заводить врагов - не в моих интересах. Однако надо как-то вежливо его отшить, так, чтобы больше не приставал.

- Ты же новенькая? - весело спросил он. - Я узнал, ты Даша. Может, вечером в кино сходим? Ты куда-то вчера вечером испарилась, я даже номер твой не успел записать. Ты же в общежитии живешь? Можно позвоню?

Я молчала, не зная, что сказать. Был бы на его месте Толик - давно бы придумала пару отборных ласковых слов. А тут... Даже и не знаю, как девушки отшивали парней в пятидесятых. С одной стороны - я от девочек знаю, что он бабник, и вряд ли они меня обманывали, с другой - мне-то он пока ничего плохого не сделал.

- Ступай себе, Юрец, у тебя линия простаивает, - нарочито спокойно сказала Лида не оборачиваясь. Однако Юрий немного напрягся. Лиду, как я поняла, мальчишки на заводе побаивались. Особо наглых и приставучих парней она отшивала резко, не выбирая выражения.

- А ты мама ей, что ли? - попытался поспорить парнишка.

- У нее жених есть, - рубанула Лида, уже повернувшись к нему и вперив в него недобрый взгляд черных цыганских глаз, - а ты давно ли к Зине заходил?

- К-какой Зине? - заикаясь, пробормотал Юрец, делая вид, что ничего не понимает.

- К той, которая родила недавно. Не знаешь, от кого? - Лида специально говорила громко. В нашу сторону уже начали оборачиваться другие работницы. Парня на заводе явно недолюбливали.

- Ступай себе, ступай, - окликнула издалека Юрия какая-то пожилая работница и добавила: - У тебя линия простаивает.

Поняв, что привлек себе слишком много внимания, парень спешно ретировался, пробормотав: "Работы много". Лида выразительно посмотрела на меня, закатила глаза, будто говоря: "Я же тебя предупреждала!" и продолжила работать. Я тоже вернулась к станку, краем глаза заметив, что Юрий, совершенно не расстроившись, работал на прессе, насвистывая какую-то мелодию. Ну этот вечером точно без компании не останется. Я обратила внимание, что стоящий за соседним от Юрия станком невысокий крепкий парень с густой копной светлых волос понимающе усмехнулся, а потом улыбнулся мне, помахав рукой. Краем глаза посмотрев, не видит ли Лида, я тоже смущенно улыбнулась. Парень покраснел и отвернулся.

Моя первая смена на заводе пролетела довольно быстро. В обед мы перекусили булкой с кефиром, я познакомилась с другими девчонками. Весело щебеча, мы сидели на лавочке во дворе, обедали и щурились от осенного солнышка, а вечером - снова пошли гулять. Я шла по улицам вечерней Москвы с подружками, слушала их милую болтовню и с удовольствием рассматривала свое простенькое платье и радовалась, что снова влезаю в сорок четвертый размер. А еще здорово, что холодный промозглый январь остался где-то там, в прошлой жизни, и есть время порадоваться теплу и солнцу.

Глава 9. Новый старый мир

Спустя пару недель я уже неплохо освоилась в новом старом мире, привыкла к нехитрому общажному быту и почти ничем не отличалась от обычной девчонки из класса рабочей молодежи пятидесятых. Я без всякого труда вставала спозаранку, благо за окном стояла ранняя теплая осень, и чистила зубы порошком, а не пастой. Последнее было немного непривычно, но я по этому поводу совершенно не переживала.

Да и мои теперешние зубы меня очень радовали: крепкие, белые, ровные - точь-в-точь такие, какие были у меня в восемнадцать лет. К моим сорока девяти годам несколько штук, к сожалению, уже выпали, а почти все оставшиеся требовали серьезного лечения и остро реагировали и на холодное, и на горячее. А про конфеты вообще пришлось забыть: пытаясь прожевать ириску, я однажды лишилась старой пломбы. С моей зарплатой старшей продавщицы магазина у дома накопить на услуги хорошего стоматолога было довольно проблематично, да и боялась я их, если честно, до жути. Поэтому я смирилась и стала принимать себя такой, какая есть, поняв, что лучшей жизни уже не будет.

- Ничего страшного, - успокаивал меня как-то Толик, светя дырками в верхней челюсти. - Что естественно, то не безобразно. Посмотри, я вот хожу без зубов, и ничего. На Овечкина похож, правда? Андрея.

- Он вообще-то Александр. Тебя тоже в НХЛ играть берут? - хмуро поинтересовалась я. В хоккее я немного разбиралась: в свое время родители решили сделать из братца Димки олимпийского чемпиона и записали его в спортивную секцию. Водить его туда пришлось, конечно же, мне. Сидя в холле спортшколы в ожидании окончания тренировок, я от нечего делать слушала треп других родителей и таким образом кое-что узнала о мире хоккея.

Почти каждый папа, приведший ребенка в секцию, мечтал, чтобы его отпрыск стал звездой, вроде Овечкина, Малкина или Кузнецова, и тоже уехал играть в Америку, ну или, на худой конец, хотя бы попал в клуб "СКА". Однако удавалось это, конечно же, совсем немногим. Димульку выгнали из секции спустя всего полгода. Держаться на льду нормально он так и не научился, зато по любому поводу ввязывался в драку. Не помогли даже вопли заявившейся на разборки мамы. Димулька вновь начал пинать