Книга Ужасы Фобии Грин - Тата Алатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так им всем и надо.
Кок Боцман встретил ее хмуро.
— Ты сегодня позже обычного.
— Ну да. Заигралась в карты с друзьями.
— Ужинать будешь?
Она только часто закивала, вдруг ощутив сильный голод.
Кок уселся напротив, глядя, как Фобия торопливо жует.
— А вот у меня на корабле старпом был, — сказал он задумчиво. — Так он в особо сильный шторм, да если напьется, как и ты враскорячку ходил…
— Ногу ушибла.
— В лазарете нет никого. Оллмотта Сения Кригг забрала. У меня жена была в Старопримске… С виду такая же — пальцем перешибешь. А на деле — огонь.
Это Сения Кригг огонь? Фобия вспомнила, как та решительно неслась к ним на берег вчера.
Ну да. Огонь.
— Так пройдет.
— Силой ведь притащу к нянюшке Йокк.
— А я вашу энергию в черные дыры отправлю.
Кок очень необидно засмеялся.
— У тебя вон ложка из рук падает. А все туда же!
Делать было нечего. Пришлось тащить свою тушку в лазарет.
Хорошие существа — нянюшки. Попади к ним только в руки.
Фобия блаженно жмурилась, когда целительница хлопотала вокруг нее, смывала грязь, обрабатывала болячки, натирала пахучей мазью опухшую щиколотку. Наверное, дети себя так каждый день чувствовали. Нормальные дети. В безопасности и уюте.
Еще бы смазать чем-нибудь больное сердце.
Резь в груди была неимоверной. Может, повезло, и случился инфаркт? Глядишь, к утру и гробик Иоким Гилморт сколотит. Он это дело любит — колотить.
— Можно мне каких-нибудь капель… От сердца?
Нянюшка Йокк погладила пациентку по волосам.
— Существовали бы такие, детка. Снотворного вот могу дать.
— Обезболивающего…
Но Фобия уже и без всякого снотворного падала в сон, как в темную яму.
Глава 10
А потому что нельзя недооценивать ревнивых женщин. Пусть даже и мертвых.
Ничто не предвещало беды.
Был вечер, и погода стояла на удивления мягкой, теплой.
Фобия и Несмея рыбачили с Эрастом Лемом, болтая о том о сем.
— У нас под водой был обычай — как только приятный утопленник попадал, кто первый его оживит — тот и вада, — говорила бывшая русалка. — Понятно, что навсегда мы его оживить не могли, так, поиграть только.
— А я очень радовалась, когда на ужин яблочное суфле приносили…
Все трое одновременно вздохнули, вспоминая вкус яблочного суфле.
— Клюет! — завопила Несмея так громко, что Эраст посмотрел на нее с глубоким осуждением. Потому что если и клевало — то от такого крика сразу бросило это делать.
Фобия встала на самом краю, вглядываясь в поплавок.
Это было единственным местом, где река хоть немного становилась глубокой. Ну да, нужно было отойти подальше от лагеря. Зато хоть рыба встречалась. Редко, конечно.
Фобия не сразу поняла, почему ее пронзил такой неприятный, смрадный холод. Тюремный призрак Цепь вонзилась в ее тело и теперь раскачивалась в нем, истошно завывая что-то. И Фобия, не удержавшись на краю, скатилась в воду.
Страх воды вчера остался в прошлом, а вот плавать ей негде было научиться. Даже под водой Цепь барахталась вокруг, не давай собраться, сгруппироваться, попробовать выплыть. К тому же Фобия сильно приложилась головой о какую-то корягу.
Быстрой огромной рыбой мелькнула рядом Несмея. Ухватила за волосы, потащила на поверхность.
На берег вынесла, практически, на руках.
Выкашливая воду и рвоту, Фобия стояла на коленях. Цепь хохотала рядом.
— Дура, — сказала ей Фобия.
Из раны на голове капала кровь.
Эраст бросил Несмее свой пиджак, и та укутала Фобию.
Нянюшка Йокк встретила ее, как родную.
Перевязала голову, забинтовала ногу.
Красота-то какая.
— Грин, ты специально это делаешь? — злобно спросил Крест, появляясь на пороге.
Неудивительно, позорное возвращение в лагерь не видел только ленивый.
— Да, конечно, — ответила Фобия. — Бьюсь разными частями тела обо что ни попадя.
— Я заберу ее, — сказал Крест нянюшке. — Надо думать, тебе надоела эта заноза за два дня.
— Снотворное захвати, — засуетилась старушка. — Девочка кричит по ночам.
— Обойдется, — раздраженно отмахнулся Крест, приглядываясь к Фобии — как бы ее ухватить, чтобы больные конечности не задеть.
— Я сама, — гордо ответила она, вставая.
А так хотелось к нему на руки. Прижаться в твердой груди. Почувствовать себя маленькой.
Но сердце уже радостно пело в груди, адреналин позволял ощутить себя всемогущей.
— Вперед, — скомандовал Крест.
Лагерь спал, а домик Оллмотта стоял всего в нескольких метрах от лазарета.
Сам психолог, судя по всему, прочно обосновался у Сении Кригг. Везет же людям. Не прячутся по углам.
Крест налетел на нее, не успела дверь закрыться. Все-таки подхватил на руки — видимо, тоже хотел ощутить ее вес, почувствовать ее всю — с больной головы до ног — в своей власти. Она радостно обвила руками его шею, застыла, вдыхая знакомый запах.
Он сел на кровать, не разжимая объятий. Помолчали какое-то время, наслаждаясь близостью друг друга.
Предчувствие скорой беды, скорой разлуки отступило назад.
Она понимала, почему вчера он так упорно дистанцировался от нее. И понимала, почему пришел сегодня.
Кончился запас кислорода.
Было бы у них время — было бы все по-другому. Но Наместник мог вернуться когда угодно, вот даже в эту секунду, и времени не было.
А от таких подарков судьбы не отказываются.
Умирающий от голода человек не сможет воздержаться от предложенной еды. Даже если точно знает, что она отравлена.
Все равно умирать.
А так умирать задорнее.
— Расскажи.
— Расскажу.
Прислонился спиной к стене, поудобнее перехватил ее в своих руках.
— Что ты хочешь знать?
— Сколько тебе было лет, когда ты присягнул?
— Восемнадцать.
— Зачем?
— За триста восемьдесят пять лет мир настолько изменился, что я даже не знаю, как найти слова, Грин. Тогда были касты. Вся страна делилась. Каста торговцев, каста воинов, каста лучезарных… Невозможно было перейти из одной касты в другую. Если воины — значит и отец твой воин, и сыновья ими будут.
— А ты?
— А я был рабом.
Она потрогала страшный застарелый ожог на шее.
— Да. Там было клеймо. Я выжег его и сбежал от хозяина. Мне было пятнадцать. Я слышал о Наместнике. Он обещал равенство. Я искал его два года. Побирался. Прятался. Хватался за
