Книга Тот Самый Мужчина - Натали де Рамон

— Да. Тебя. Ну, что ты так на меня смотришь? Именно тебя, причем как-то внезапно, когда тебе было лет пять.

— Мама, ты ревнуешь отца ко мне?

— Это он ревновал. — Она почему-то невесело засмеялась. — Клер, когда ты родилась, он вдруг безумно приревновал меня к моему школьному учителю физики, мсье Виланжу. Это был какой-то кошмар! Отец вбил себе в голову, что я якобы тайно встречаюсь с ним и ты не его дочь, а этого самого Виланжа. Что он творил!..

— Мама, это правда?

— Что именно?

— Ну, про Виланжа…

— Ты в своем уме? Зачем я тебе рассказала! Ты прямо как твой отец… Да я не видела этого Виланжа со дня окончания школы! Я пытаюсь тебе объяснить, что у мужчин все по-другому! Они любят не так, как мы, сразу. Они боятся своих чувств, они не доверяют им и все время их тестируют, что ли. Кто-то ревнует без причины, как твой отец, кто-то ставит эксперименты с другими женщинами.

— Ты имеешь в виду Бруно?

— Конечно, Клер. Просто он так устроен, что ему потребовалось двадцать лет, чтобы понять, что ты для него значишь.

— Двадцать три, мама. По-твоему, я должна была все эти годы сидеть у окна и ждать, когда появится Бруно на белом коне?

— Давай, девочка, залезай в ванну. Нужно жить сегодня, завтра будет завтра, но не вчера.

— Слушай, мама, а почему ты не позвонила мне вчера на мобильный? — И как это раньше не пришло мне в голову?

— А у тебя разве есть?

— Есть, конечно. И у меня, и у Жан-Поля.

Мать подозрительно посмотрела на меня.

— Мама, я же сто раз давала тебе номер.

— Не надо, Клер. Я пока еще не в маразме, а вот вы с отцом вечно все скрываете от меня.

— Мама, я давала именно тебе, а не папе. Посмотри в своей записной книжке.

— Зачем? В отличие от тебя я ничего не забываю и помню наизусть все телефоны, — обиженно сказала она.

Аккуратная, ухоженная, вполне изящная, но очень пожилая женщина. И мне вдруг сделалось ужасно страшно: ведь однажды ее не станет!

— Хорошо, мама. Извини, это я все перепутала. Я полежу в ванне и потом запишу тебе наши телефоны.

— Чудо мое! — Мама потрепала меня по волосам. — Позови меня потереть спину. И не сбегай больше никуда.

Глава 18, в которой я лежала в пене

Я лежала в душистой мохнатой пене. Может быть, действительно позвонить Бруно? Мама права, мы оба хотели перенестись в юность, и никто не виноват, что комнатка в дешевой гостинице не смогла заменить машину времени. Или я просто слишком устала в тот день и поэтому излишне остро восприняла все? А ведь раньше, стоило нам прикоснуться друг к другу, как для меня исчезал весь мир, вернее Бруно становился моим миром, которым я жадно жила и дышала…

«Встретитесь, посидите в ресторане, погуляете по бульварам, сходите в театр» — мамин рецепт для «послеоперационной реабилитации» наших взаимоотношений. Но ведь мы с Бруно никогда не сидели в ресторане, никогда не гуляли по бульварам, никогда не ходили в театр! Мы какое-то время работали вместе, тайно встречаясь в той самой привокзальной гостинице, пока его не пригласили в Гвианский космический центр лечить ученых мужей. Он уехал в Кайенну, не закончив своего бракоразводного процесса, обещал звонить каждый день и вызвать меня к себе, как только «обретет свободу». И пропал.

Пропал на три года. Я не знала, что и думать, но однажды случайно в каком-то иллюстрированном журнале обнаружила свадебную фотографию некой довольно популярной телесериальной дивы, где в качестве жениха выступал доктор Бруно Дакор. Я не поверила своим глазам и от растерянности вышла за Оскара. А Бруно как-то очень быстро стал знаменит в медицинских кругах. Консультировал, оперировал и читал лекции по всему миру, иногда заглядывая в Париж.

Он звонил мне, я бросала все и неслась к нему в какой-нибудь пятизвездный отель. И мы сразу оказывались в постели, а потом звонил будильник, Бруно всегда предусмотрительно заводил будильник, чтобы эти полтора-два часа принадлежали только нам, и можно было не беспокоиться о времени… Сказочные часы!

Но однажды, тогда он был еще женат на своей актрисе, будильник не сработал. Очень не вовремя, как нам показалось, а на самом деле точно по его графику, к Бруно пришел интервьюер, и мне пришлось спрятаться. Совершенно голая, я сжалась в стенном шкафу и кое-как натянула на себя платье, сунув белье в сумочку, а потом незаметно для визитера покинула номер через дверь для обслуги.

Боже! Что я пережила тогда! А ведь я к тому времени уже имела докторскую степень! В платье на голое тело, хорошо хоть дело было летом, прижимая туфли и сумочку к груди, я выскочила на черную лестницу и чуть не оказалась в объятиях не то электрика, не то слесаря, обрадовавшегося отсутствию на мне белья. Я вырвалась, а он крикнул мне вдогонку: «Шлюха!»

Бруно улетел в тот же день. Он позвонил попрощаться, и я ничего не смогла рассказать ему, потому что была на работе. А потом решила не рассказывать вообще, и, когда он объявился снова, «свободным» от теледивы, я отказала ему во встрече, потому что у меня тогда вяло, протекал «роман» с Жюстеном.

Зачем я встретилась с ним в эту пятницу? Хотела вернуться в юность, робко подсказала спина, которой очень нравилось в горячей ванне. А взамен опять почувствовала себя шлюхой, и нечего удивляться, что родственницы Клода посчитали меня таковой, как, впрочем, и Бруно! Он всегда считал меня шлюхой! Причем доступной и бесплатной! Он ни разу не предложил мне сходить куда-нибудь вместе! Даже прогуляться по бульварам! Он всегда жутко боялся за свою репутацию человека безупречной нравственности! «Вы еще будете счастливы», — считает мама. Да она же никогда не видела его, кроме как по телевизору! Он лишь нагло сам начал названивать ей с тех пор, когда я встречалась с Жюстеном! Нет, мама, я правильно сделала, что сбежала от него!

От Клода ты тоже сбежала, сказала спина, а он так здорово умеет делать массаж. Представь, вот сейчас ты распаренная после ванны, а он своими сильными руками прикасается к твоим плечам, аккуратно правит позвоночник, целует тебя в шею…

Никто не целует в шею, когда делает массаж!

А Клод поцелует…

Глупости! Я налила на ладони шампунь и принялась втирать в волосы. Он тоже считает меня доступной шлюхой!

Дура, с чего ты взяла? Он что, грязно домогался или хотя бы сказал тебе об этом? Это же мнение его родственниц, но не самого Клода.

Выходит, я зря сбежала, не дождавшись и не поговорив с ним?

Зря, уверенно потянулась спина, зря ты так сделала. Тебя же учила Клодин, как обращаться со счастьем: «И нельзя мне торопиться, чтоб ему не расплескаться, и нельзя мне оступиться, чтобы с неба не сорваться».

Что же мне теперь делать?

Ничего. Пообедать с родителями, поискать Жан-Поля и возвращаться домой. Завтра на работу.