Книга Дом напротив озера - Райли Сейгер

Затем я почувствовала себя виноватой за то, что я жалею ее. Кто я такая, чтобы ее жалеть, и уж тем более осуждать? Мне ли осуждать Кэтрин Ройс за то, что она слишком много выпила?

С другой стороны, Том ушел в такой спешке, что забыл вторую бутылку вина за пять тысяч долларов. Я нашла ее на ступеньках крыльца и поставила в винный шкаф.

Эли посидел еще немного, погасил огонь и собрал из травы осколки разбитого бокала.

– Оставь это, – сказала я ему. – Завтра я все уберу, когда светло будет.

– Ты в порядке? – спросил Эли, когда я провожала его вокруг дома к грузовику.

– Я буду в порядке, – сказала я. – Сейчас я чувствую себя намного лучше, чем Кэтрин.

– Я имел в виду другое.

Он остановился, глядя на усыпанную гравием подъездную дорожку под ногами.

– Прости, что так разговорился об озере. Я просто пытался развлечь их. Я не хотел тебя расстраивать.

Я обняла Эли.

– Да, но все нормально.

И тогда все действительно было нормально. Но не сейчас, поскольку мысли о Лене скользят в моей голове так же плавно, как гагары на озере. Когда моя мать выслала меня сюда, я не протестовала. Она была права. Мне нужно залечь на дно на несколько недель. Кроме того, я думала, что смогу справиться с этим. Я прожила больше года в квартире, которую делила с Леном. Я не думала, что дом у озера может быть хуже.

Тем не менее, здесь мне хуже.

Потому что это место, где умер Лен.

Здесь я овдовела, и все здесь – дом, озеро, чертова голова лося в гостиной – напоминает мне об этом. И так будет всегда, пока я жива.

Или трезвая.

Я делаю еще глоток пива и осматриваю береговую линию на другом берегу озера. От дома Фицджеральдов до дома Ройсов и дома Эли – все темно. Густой туман поднимается от самого озера, лениво катясь к земле степенными волнами. Каждая скользит к берегу и окружает опорные балки под крыльцом, подобно морской пене, разбивающейся о пилоны пирса.

Я смотрю на туман, загипнотизированная, когда звук нарушает ночную тишину.

Скрипнула дверь, за ней последовали шаги по дереву.

Звуки идут справа от меня, со стороны дома Митчеллов.

Еще через несколько секунд появляется Бун Конрад – тонкий силуэт, направляющийся к причалу Митчеллов.

Бинокль по-прежнему стоит на столе рядом с моим стулом. Я подношу их к глазам и рассматриваю Буна поближе. Он достиг края причала и стоит там только в полотенце, подтверждая мое первое впечатление о нем.

Бун Конрад чертовски красив.

Несмотря на то, что Эли посоветовал мне держаться подальше от Буна, что я понимаю, но он ничего не сказал о том, что нельзя смотреть на него. Что я и делаю, чувствуя приступ вины, продолжаю наблюдать за ним в бинокль.

Этот приступ вины превращается в боль, и даже в нечто большее, когда Бун ослабляет полотенце и позволяет ему упасть на причал, полностью оголяя его тело.

Я опускаю бинокль.

Затем снова поднимаю.

Я знаю, что подглядывать за кем-либо без ведома – это аморально. Особенно когда этот кто-то голый.

Это неправильно, думаю я, но продолжаю смотреть. Ах, как нехорошо я поступаю.

Бун стоит на причале, на фоне лунного света, из-за чего его бледное тело кажется светящимся. Затем он оглядывается через плечо, словно проверяя, смотрю ли я. Я все еще наблюдаю, но он не может этого знать. Он слишком далеко, и свет здесь выключен, и я прячусь во тьме. Тем не менее, на губах Буна все равно мелькает ухмылка, возбуждающая и вызывающая стыд в равной мере.

Затем, постояв немного на пристани и покрасовавшись, он ныряет в воду. Несмотря на то, что вода в озере сейчас должна быть холодная, кажется, что она, тем не менее, не холоднее прохладного ночного воздуха. А даже если это не так, Бун не обращает на это внимания. Его голова высовывается из воды примерно в десяти футах от причала. Он встряхивает воду с лохматых волос, и продолжает плыть. На середине озера я вижу пар, исходящий от его теплого тела. Мне нравится игривый стиль плавания Буна. Я вспоминаю себя в детстве, как я ныряла в этом озере. Тем временем Бун снова ныряет под воду и всплывает на спине, глядя в звездное небо.

Он выглядит если не счастливым, то, по крайней мере, умиротворенным.

Ему повезло, думаю я, поднося бутылку с пивом к губам и делая большой глоток.

Что-то вдруг привлекает внимание Буна. Он поднимает голову к противоположному берегу в сторону дома Ройсов, где загорелся свет.

Второй этаж.

Кухня.

Я отвожу бинокль от Буна и перевожу взгляд на дом. Я вижу Кэтрин, одетую в атласную пижаму. Она шатается на кухне, как будто понятия не имеет, где находится.

Я хорошо знаю это чувство.

Ее руки наводят суету: двигаются по стенам, перебирают стулья. Глядя, как Кэтрин открывает кухонные шкафы в поисках чего-то, меня переполняют знакомые ощущения. Я тоже много ночей подряд вела себя подобным образом. Но это другой человек. Другая кухня. Но пьяное состояние то же самое.

Кэтрин находит то, что ищет – стеклянный стакан – и подходит к раковине. Я киваю, рада видеть, что она знает, как важно пить много воды после ночной пьянки.

Она наполняет стакан; едва сделав глоток, ее внимание переключается на окошко над раковиной. Кэтрин смотрит прямо перед собой, и на долю секунды мне кажется, что она смотрит прямо на меня, хотя это невозможно. Как и Бун, она не может меня видеть. Не с другой стороны озера.

И все же Кэтрин не отводит взгляда от меня. Я вижу, как она касается своего лица, проводя пальцами от щеки к подбородку.

Я поняла.

Она не смотрит на меня.

Она рассматривает свое отражение в окне.

Кэтрин какое-то время стоит так, завороженная увиденным, прежде чем вернуться к