Книга Петля судеб. Том 3 - Андрей Александрович Васильев

— чем не натурщица? Жалко, конечно, что туда-сюда шатается по комнатам, нет в ней статичности, но это мелочи.

— Жениться тебе надо, Вадя — констатировал я — Или просто бабу завести, пусть даже на взаимовыгодных условиях. Ладно, не суть. Скажи, у тебя ведь привычки не изменились?

— Смотря какие. Например, с некоторого времени я перестал спать до полудня, потому что приходится ходить на работу. Но зато деньги появились, это тоже что-то новое и необычное.

— Я не про то, я про холодильник. У тебя до сих пор в морозилке хранятся продукты со сроком годности, истекшим где-то во времена царя Гороха?

— Хранятся — с достоинством ответил мой закадыка — Это неприкосновенный запас на тот случай, если грянет зомби-апокалипсис. Эту снедь и съесть можно, и как отвлекающий маневр использовать.

— Это лень и неохота — хмыкнул я — Но оно и хорошо. Скажи, а рыба у тебя там есть? Треска или хек?

— Вроде есть — неуверенно предположил Петрович — А тебе зачем?

— Ты ее найди и завтра на работу принеси. Дальнейшие инструкции получишь у Вики. Все, отбой.

Беззвучно прошуршала дверь лифта, закрываясь за нами.

— И что я ему должна сказать? — уточнила девушка — А?

— Двух этих сосок заселяй в соседний с нами кабинет — велел я — Заселяй, я говорю. Но перед тем положишь в сейф ту хрень, что Петрович завтра притащит. Помнишь, там здоровенная такая дура у стены стоит? Ее даже Жилин с места не смог сдвинуть.

— Помню — понятливо блеснули глаза девушки.

— Положишь, закроешь, ключи с собой унесешь. И вроде как не было их вовсе, он с начала времен такой стоял. Декорация, однако.

— А дубликаты? Наверное, у хозяйственника они есть?

— У нашего Василия Васильевича? Не смеши меня. От этого сейфа ему никакого профита, потому он для него вообще не существует.

— Понятненько.

— Замочная скважина там большая, через пару-тройку дней все так провоняет, что хоть всех святых из дома выноси. С этого момента начинайте к девонькам заглядывать время от времени и говорить что-то вроде: «вы бы мылись почаще или дезодорантом пользовались. Если денег нет, могу подарит». Или вообще сочувствуйте, мол — понимаем, проблемы с щитовидкой. Случается.

— Как это все омерзительно приятно — совсем уж оттаяла Вика.

— А денька через три-четыре, если сами не сбегут, то закройте их в кабинете вечером — подытожил я — И чтобы наверняка заколбасило, попроси Жилина сначала телефоны испортить, а после еще и глушилку для мобильников установить. Уверен, у него такая есть. А если нет, то добудет, Серега на такие вещи мастак. И окна пусть намертво заколотит, так, чтобы не открыть, а двери им сроду с петель не снять, их не сегодня делали. Устроим сестричкам незабываемую ночку, чтобы они потом ее всю жизнь вспоминали!

— Вот вроде двусмысленно фраза звучит, почти пошло, а мне это нравится — потерла ладоши Вика — Скажи еще какую-то гадость, а?

— Да ты любительница грязных забав? — скабрезным тоном произнес я и приобнял ее за плечи — Уф, что за женщина мне досталась!

В столовой, как обычно, в такое время особо никого уже не было, при этом ассортимент блюд меньше не стал. Много за что можно недолюбливать «Радеон», но одно у них не отнять — забота о персонале тут поставлена добротно, без скидок на время и извечное наше «кто не успел — тот опоздал».

Азов появился, когда я уже откушал борща, причем очень вкусного, и принялся за куриный шницель с гарниром в виде макарон с подливой. Он приволок с собой два стакана чаю в подстаканниках и тарелку с пирожками, вроде как не с пустыми руками пришел.

— Вика, душа моя, расскажи Илье Павловичу все то же, что и мне — указал я вилкой на безопасника — Только постарайся на этот раз обойтись без предложений по силовому устранению господина Голицина, без всех этих «тормозные шланги ему на машине подрежем» или «и вот тогда я этим шприцом с вирусом его в сраку кольну».

— Ничего такого я не говорила — возмутилась моя сожительница — Честно! Ну да, он меня бесит, но если всех за такое убивать, то народу сколько перебить придется?

— Я знаю — одним глотком ополовинив стакан, уведомил ее Азов — Это наш мальчик шутит так. Да Киф? Резвишься, маленький, хорошее настроение у тебя?

— Компания за столом отличная, шницель великолепный, весна входит в ту стадию, когда даже старый пень, вроде меня, снова ощущает себя деревом, так чего грустить? И потом — хорошая шутка всегда к месту.

— Так это хорошая, а твоя так себе. Даже на среднюю не тянет. Мне вот несмешно, Виктория вовсе разозлилась. Ты же разозлилась?

— В общем-то нет, скорее уди… — начала было неуверенно говорить моя подружка, после поймала суровый взгляд Азова, брошенный на нее из-под седоватых бровей, и затараторила — Еще как! Вот же ты, Киф, скотина какая! Сами посудите, Илья Палыч — я для него и то, и это, даже так, как раньше никогда и ни с кем, а он! Брошу я тебя! Точно брошу!

— Бросай — разрешил я — Хоть прямо сейчас. Имеешь право.

— Да хрен тебе! — снова сменила тональность Вика — Если легко согласился, значит так тебе нужно. Нет уж, совратил меня прошлой осенью — теперь мучайся. Из принципа никуда не уйду.

— Тогда вернемся в изначальную точку — не стал спорить с ней я — Поведай нашему сотрапезнику обо всем, что сегодня случилось.

— В деталях — добавил Азов, приканчивая первый стакан чаю — И не спеша.

Надо отметить, что эта версия немного отличалась от той, которую я слышал дома. Она обросла новыми событиями, то ли упущенными Викой ранее, то ли, что вероятнее, придуманными на ходу. И все бы ничего, придумала и придумала, это нормальное явление для женщины, да еще и журналиста, но где полет фантазии? Где искусственно созданная правдоподобность, после которой в услышанное сразу хочется верить? Что за дилетантизм? Наша профессия обязывает сплетать реалистичность и небывальщину в единое целое так, чтобы