Книга Кириньяга. Килиманджаро - Майк Резник

с этим.

– Кстати, – сказал я, – а разве у масаи не было принято в свое время доказывать мужество, выходя на льва с одним лишь копьем?

– Было, – ответил он. – А еще у масаи и кикуйю умирали при рождении почти все дети, и всякая болезнь, поражавшая деревни, уносила много жертв, и жили мы в шалашах, не спасавших ни от дождя, ни от холода, ни от хищников из вельда. И это масаи, как и кикуйю, научились у европейцев, а потом прогнали белых со своей земли и построили великие города там, где раньше не было ничего, кроме болот и грязи. Или, вернее сказать, – добавил он, – то были масаи и большинство кикуйю.

– Когда я был в Англии, – отозвался я, возвысив голос, чтобы меня слышали все, хотя реплика моя была обращена к Самбеке, – мне довелось сходить в цирк. Там я увидел шимпанзе. Это было очень смышленое животное. Его одевали в человеческую одежду, он ездил на человеческом двухколесном велосипеде, играл человеческую музыку на человеческой флейте – но он не стал от этого человеком. Собственно, он этим и веселил людей, потому что был гротескной пародией на них… точно так же, как масаи и кикуйю, надевая костюмы, управляя машинами и работая в больших зданиях, не становятся европейцами, но лишь пародируют их.

– Старик, это всего лишь твое мнение, – сказал масаи, – и притом ошибочное.

– Разве? – возразил я. – Шимпанзе был испорчен своей зависимостью от людей и не смог бы выжить на воле. Тебе же, как я вижу, для охоты на зверя нужно европейское оружие, а твои предки обошлись бы обычным ножом или копьем.

– Ты меня дразнишь, старик? – снова развеселился Самбеке.

– Я обращаю внимание на причину, по которой ты захватил с собой это ружье, – повторил я.

– Нет, не по этой, – сказал он. – Ты пытаешься вернуть себе авторитет, которого лишился, когда твои люди послали за мной. Однако ты совершил ошибку.

– Какую?

– Ты стал моим врагом.

– Неужели ты меня застрелишь из этого ружья? – спросил я спокойно, уверенный, что он так не поступит.

Он наклонился ко мне и зашептал так тихо, что его слышал только я:

– Мы бы могли вместе разбогатеть, старик. Я бы с удовольствием поделился с тобой, если бы ты держал свой народ в узде, потому что компании по организации сафари нужно много рабочих. Однако ты публично выступил против меня, и теперь это невозможно.

– Нужно мириться с неизбежными разочарованиями, – ответил я.

– Рад, что ты отдаешь себе в этом отчет, – сказал он, – потому что я планирую превратить ваш мир в Утопию, а не построить тут сказочную страну кикуйю.

Он резко поднялся.

– Бой, – сказал он, обращаясь к Ндеми, который стоял поодаль, – принеси-ка мне копье.

Ндеми посмотрел на меня, и я кивнул, поскольку был уверен, что масаи не станет меня убивать никаким оружием.

Ндеми принес Самбеке копье; тот взял его и прислонил к стене хижины Коиннаге. Затем встал перед костром и начал медленно раздеваться. Оставшись обнаженным – отсветы пламени играли на его мускулистом, крепком, как у африканского бога, теле, – он подхватил копье и поднял его над головой.

– Я отправляюсь охотиться на физи во тьме, как заведено было в древности, – возвестил он собравшимся. – Ваш мундумугу бросил мне вызов, и, если в будущем вы собираетесь прислушиваться к моим советам, а я надеюсь, что это так, вам надлежит знать, что я способен справиться с любым брошенным мне вызовом.

И прежде, чем собравшиеся успели сказать хоть слово или остановить его, он решительно направился в темноту.

– Теперь он погибнет, – пожаловался Коиннаге, – и Техподдержка захочет отозвать нашу хартию!

– Если он погибнет, – ответил я, – то по собственной воле, и у Техподдержки не будет никаких оснований наказывать нас.

Я долго смотрел на него испытующим взглядом.

– Странно, что тебя это занимает.

– Странно, что меня занимает его возможная гибель?

– Странно, что ты беспокоишься, как бы Техподдержка не отозвала нашу хартию, – ответил я. – Если послушаешь масаи, то превратишь Кириньягу во вторую Кению. В чем же разница, если тебя заставят вернуться в настоящую Кению?

– Он не хочет преображать Кириньягу в Кению, – мрачно отозвался Коиннаге. – Он желает построить Утопию.

– Этим мы уже занимаемся, – заметил я. – А что, его Утопия предусматривает большой дом в европейском стиле для вождя племени?

– Мы не обсуждали это настолько подробно, – неловко ответил Коиннаге.

– И, вероятно, дополнительный скот в обмен на предоставление носильщиков и подносчиков оружия?

– У него отличные идеи. – Коиннаге проигнорировал мой вопрос. – Почему мы обязаны таскать воду от реки, если можно воспользоваться для этого насосами и трубами?

– Потому что если воду легко получать, то она легко загрязняется, а у нас тут не больше воды, чем в Кении, а в Кении все озера пересохли стараниями предусмотрительных умников вроде Самбеке.

– У тебя на все случаи жизни ответы есть, – недовольно сказал Коиннаге.

– Не на все, – сказал я. – Но для этого масаи у меня есть ответы, поскольку эти вопросы задавались уже много раз и в прошлом кикуйю всегда отвечали на них неверно.

Вдруг мы услышали жуткий вопль на расстоянии примерно полумили.

– С ним покончено, – мрачно констатировал Коиннаге. – Масаи погиб, а нам теперь отвечать перед Техподдержкой.

– Не похоже на человека, – возразил Ндеми.

– Ты всего лишь мтото, дитя, – рявкнул Коиннаге, – откуда тебе знать?

– Я слышал крики Джумы, когда физи убили его, – сказал Ндеми извинительно. – Вот поэтому я знаю.

В тишине мы ожидали новых звуков, однако других криков не последовало.

– Наверное, это и хорошо, что физи убили масаи, – наконец заметил старый Нджобе. – Я видел здание, которое он нарисовал в пыли – гостевой дом, – и это было злое здание. Оно не круглое, как наши хижины, которые защищены от демонов, у него углы, а все знают, что демоны по углам живут.

– Действительно, – согласился другой старейшина, – это было бы проклятое место.

– Ну а чего можно ожидать от человека, который уходит охотиться на физи в ночь? – добавил третий.

– Можно ожидать, что он принесет мертвого физи! – торжествующе произнес Самбеке, выйдя из темноты и бросив на землю окровавленную тушу крупного самца гиены. Все изумленно отшатнулись, а он развернулся ко мне, и отсветы пламени снова заплясали на его гибком черном теле.

– А что ты теперь скажешь, старик?

– Скажу, что ты более опасный убийца, чем физи, – отозвался я.

Самбеке довольно ухмыльнулся.

– Поглядим, – сказал он, – что откроет нам этот физи. – Он повернулся к юноше: – Бой, принеси-ка нож.

– Его зовут Камаби, – заметил я.

– Некогда мне имена учить, – ответил Самбеке. Он повернулся к Камаби: – Делай, как я говорю, бой.

– Он уже мужчина, – сказал я.

– В темноте трудно различить, – пожал плечами Самбеке.

Камаби вернулся через минуту со старинным охотничьим ножом, таким старым и ржавым, что Самбеке остерегся его брать в руки и просто указал на гиену.

– Ката хи ятумбо, – приказал он. – Рассеки брюхо вот здесь.

Камаби опустился на колени