Книга Влюблённый Сократ: история рождения европейской философской мысли - Арман Д'Ангур

Аякса с острова Саламин. Его мать Диномаха4, двоюродная сестра Перикла (и его бывшая жена), была из аристократической династии Алкмеонидов. Эта династия с незапамятных времен давала Древним Афинам политических и военных вождей и вела свою родословную от воспетого Гомером царя Нестора.

С ранней юности Алкивиад ненасытно жаждал всеобщего внимания и одобрения. На протяжении всей жизни он привлекал к себе как горячих поклонников и почитателей, так и соперников и врагов. Историк Плутарх, писавший в конце I – начале II в. до н. э. об Алкивиаде в своем труде «Сравнительные жизнеописания», приводит ряд занимательных историй, которыми прославился молодой Алкивиад.

Однажды в борцовском поединке, чтобы избежать броска и поражения, он вцепился зубами в руку противника. Тот ослабил хватку и обвинил Алкивиада в том, что он «кусается, как баба». «Да, действительно кусаюсь, – отвечал Алкивиад, – но кусаюсь, как лев». Столь идеализированное самовосприятие у Алкивиада сохранилось на всю жизнь. Правда, его и в более поздние времена часто сравнивали со львом.

В другой раз, еще совсем мальчишкой, он в какой-то тесной улочке играл с приятелями в игру, напоминающую кости. И когда очередь бросать кости дошла до Алкивиада, на дороге появилась тяжело груженная упряжка волов. Мальчик поднял руку, чтобы возница остановился, но тот не обратил на него внимания, и повозка с грохотом продолжала нестись вперед. Остальные мальчишки в страхе разбежались, но Алкивиад растянулся прямо посреди дороги, заставив взбешенного и перепуганного возницу все же остановить повозку.

Алкивиад всегда старался добиться своего и победить. В одной из историй Сократ рассказывает, что как-то наблюдал за своим подопечным, играющим в какие-то игры со своими школьными приятелями. Когда Алкивиад уличил другого мальчика в нечестной игре, он пришел в ярость и с возмущением назвал его «гнилым шулером»5. Эта история подтверждает представление о Сократе как о человеке, вхожем в круг общения Алкивиада, когда тот был еще совсем мальчиком.

Эти и другие рассказы о юности Алкивиада указывают на сочетание в нем харизмы и уверенности в себе. Всё это дополнялось несомненно красивой внешностью. Поговаривали, что он слегка картавит, над чем потешались поэты, писавшие на него комические эпиграммы. Но от этого речь Алкивиада становилась еще более чарующей и убедительной. И хотя, по словам Плутарха, он покорил многих, единственным, кого Алкивиад по-настоящему ценил, оставался Сократ. Прежде всего потому, что юноша прекрасно понимал – это единственный человек, который стремится защитить его и чему-то научить.

Однако явная разница между ними по характеру, внешности и целям была разительной для окружающих. «Люди поражались, – пишет Плутарх, – когда видели, что Алкивиад живет в одной палатке с Сократом, вместе с ним ест и занимается физическими упражнениями».

Отношения Сократа и Алкивиада чрезвычайно хорошо освещены у Плутарха – им посвящена большая часть жизнеописаний молодых лет Алкивиада. Но мало кто придавал должное значение этим отношениям с точки зрения установления возможных взаимосвязей между Сократом и самим Периклом. Пятнадцать лет прошло между смертью Клиния осенью 447 г. до н. э. и 432 г. до н. э., когда произошла битва при Потидее. И установившаяся за эти годы необычайная близость между Сократом и Алкивиадом не могла бы возникнуть без согласия, если не прямого благословения, со стороны могущественного и высокопоставленного опекуна Алкивиада. Вероятно, столь тесное товарищество между юношей и его наставником было закреплено и с ведома, и при поддержке влиятельной подруги Перикла Аспазии. Ведь она даже состояла в родстве с Алкивиадом через брак своей сестры с его дедом, тоже носившим имя Алкивиад6.

В трудах Платона и Ксенофонта Сократ зачастую с осторожным уважением говорит о Перикле, умершем от чумы в 429 г. до н. э., вскоре после возвращения Сократа и Алкивиада из Потидеи. Ксенофонт также указывает, что Сократ прекрасно знал Перикла Младшего – сына знаменитого государственного деятеля от Аспазии. В своих «Воспоминаниях о Сократе» он описывает, как эти два человека по-дружески общаются.

Однако ни Платон, ни Ксенофонт не упоминают о том, что Перикл и Сократ когда-либо лично общались или были хорошо знакомы друг с другом. Однако, учитывая обстоятельства детских лет Алкивиада – его передачу под опеку Перикла в четырехлетнем возрасте и близость с раннего детства к Сократу, – трудно представить, что могло быть как-то иначе. Такая взаимосвязь проливает свет на многие вопросы, связанные с происхождением, статусом и обстоятельствами ранних лет жизни Сократа.

Другой наставник Алкивиада

Существует множество возможных причин сдержанности Платона и Ксенофонта по поводу знакомства Сократа с Периклом, а также умалчивания ими других обстоятельств, связанных с поступками и взаимоотношениями Сократа в юности. Пока же наиболее полную картину общения Сократа с Алкивиадом в детстве может дать история, пересказанная Цицероном7.

После смерти Клиния Перикл передал своего юного подопечного Алкивиада на воспитание к пожилому фракийскому наставнику по имени Зопир. Тот был метеком, то есть не гражданином Афин (так называли пользующихся гражданскими правами чужеземцев, которым разрешалось проживать и работать в городе, выплачивая за это особый налог. – Пер.). Его можно отождествить с жившим в то время в Афинах человеком по имени Зопир, который был известен своими утверждениями того, что в физическом типе человека отражается его характер. Нечто подобное этой теории было свойственно гораздо более поздним, получившим широкое распространение в XVIII в. доктринам о физиогномике8.

Детали внешности Сократа, очевидно, были хорошо известны Зопиру. Рассказывают, что этот фракиец как-то прокомментировал при большом скоплении народа некую интимную особенность телосложения Сократа. Он заявил, что у Сократа отсутствуют по сторонам шеи углубления над ключицами (по-научному supraclavicular fossa), ибо они заполнены плотью. А это, по своеобразной физиогномической теории Зопира, свидетельствует о глупости Сократа.

Столь ошеломляюще неуместное суждение о философе наводит на мысль, что подобное толкование проистекало не столько из странной теории Зопира, сколько из его недопонимания характера Сократа, а то и просто из личной неприязни или зависти. Зопир «диагностировал» по физиономии Сократа еще одну нелестную черту его характера: он заявил, что тот явный «сексуальный маньяк» или «женолюбец» (mulierosus). В версии Цицерона, Алкивиад, услышав такое, разразился хохотом. Ему, наверное, было забавно отметить, что Зопир, говоря о похотливых наклонностях любимого наставника Алкивиада, хоть в чем-то оказался прав. Если, конечно, не считать того, что эти наклонности были скорее устремлены к женщинам, а не к мужчинам.

Зопир в его оценках Сократа, похоже, ни словом не обмолвился о чертах лица философа. Так, к примеру, широкий курносый нос и глаза навыкате, впоследствии считавшиеся характерными чертами внешности Сократа, даже не фигурируют в оценке его физиономии фракийцем. А ведь Зопир утверждал, что способен прочитать характер человека по его телу, глазам,