Книга Ариссьель. Жизнь после смерти - Лиз Бурбо

такое чудо случилось со мной! Но я не представляю, что теперь можно сделать, ведь папы больше нет с нами. Он мертв. У меня больше никогда не будет возможности примириться с ним, простить его, и я никогда не узнаю, изменился ли он. Да что там он… Хотя бы самому начать думать о нем иначе! Самое ужасное то, что после того разговора с Кариной он никогда не делал ни малейших попыток встретиться и поговорить со мной. Ведь лично я никогда не говорил, что не хочу видеть его! Это она ему так сказала! А он даже не узнал, правда ли это. С одной стороны, она, конечно, была права: легче уж совсем не общаться, чем постоянно терпеть боль. Я и сам так утверждал, но только в моменты гнева и сильной грусти. Разве я знал тогда, какую силу имеет сказанное? Неужели он не понимал, что такое его поведение ранит нас? Какое счастье, что у меня есть Диана! У нас прекрасные отношения, а с рождением ребенка они станут еще крепче».

Его размышления прерывает сестра, которая начинает задавать Моне вопросы о том, как та поживает. Скоро будет год, как дети не виделись с матерью, хотя все трое часто общались по телефону. Мона восторженно описывает истории из своей жизни, говорит о том, как сильно ей нравится ее работа: сплошное удовольствие. Увлеченно и счастливо она делится с детьми своими открытиями – как же много нового о себе она за это время узнала! Оказывается, она подружилась с одной милой женщиной, которая проводит тренинги по саморазвитию (это такое искусство познания себя) прямо в том же помещении, где Мона дает уроки живописи.

За таким радостным и дружным общением обед пролетает незаметно. Карина вдруг напрягается как струна: ей очень хочется закурить прямо сейчас. Она спрашивает, не возражают ли ее спутники, на что мать почти с упреком говорит:

– Как же тебе не идет прогуливаться с сигаретой в зубах! Не понимаю, неужели тебе не хватает силы воли бросить курить? Ведь куришь-то ты немного.

– Извини, мама, – остро реагирует Карина, – но я уже взрослая и твоего мнения не спрашивала. А если моя сигарета вам мешает, скажите, и я покурю в другом месте.

Брат с пониманием смотрит на нее и кивает – мол, я не против, кури. Мать делает то же самое, извиняясь, что так бесцеремонно вмешалась в чужие дела.

Карина все же уходит, а Бен в это время с интересом расспрашивает мать о ее работе.

Как же ему нравится блеск ее глаз, который появляется, когда она рассказывает истории из своей жизни!

Официант приносит счет, и Мона поспешно расплачивается. Мои дети и бывшая жена садятся в машину и направляются в сторону моей квартиры. По дороге троица обсуждает, как же им всем будет неловко оказаться в моем доме. Им придется там все обыскать, а это так неприятно… Никто не хочет этим заниматься, но выбора нет, кто-то должен это сделать.

И вот они уже на месте. Дверь открывает домработница, и Карина представляет всех:

– Я Карина. Это моя мама, Мона Ледюк. А это мой брат, Бенани Лабонте.

Затем, обернувшись к брату и матери, продолжает:

– Мадам Николь Фурнье. Последние полгода она убирает папину квартиру.

– Мои соболезнования, господа, – говорит мадам Николь. – Я не была близко знакома с господином Ари (он сам просил называть меня именно так), потому что он часто бывал в отъездах. Все, что мне известно, – это то, что он хорошо платил за мою работу. Мы пересекались всего лишь несколько раз, и каждый раз он был очень вежлив и уважителен ко мне.

Даме около сорока. Я был доволен ее работой: вела себя она очень скромно, а дом содержала в безупречной чистоте. В присутствии моей жены и детей она явно смущена. Видя, как они внимательно осматриваются, разглядывая детали квартиры, она интересуется, бывали ли они здесь раньше или пришли впервые. Узнав, что это их первый визит, она предлагает показать квартиру.

Мои дети и бывшая жена потрясены, они то и дело восторгаются, что не удивительно: квартира огромная, красивая, а чего стоит панорамный вид на Ривьер-де-Прери! Восторг достигает предела, когда они выходят на просторный балкон с садом, который принадлежит только мне. Теперь они понимают, что я занимаю весь последний этаж. Поэтому отсюда и открывается столь великолепный вид. Проведя экскурсию и объяснив некоторые вещи, которые ей кажутся важными, мадам Николь говорит:

– Вам еще понадобятся мои услуги? Если да, я оставлю ключ себе, а если нет, верну его вам.

Неожиданный для Моны вопрос. Она не знает, что ответить, но в конце концов решает пока не забирать ключ. Мона уточняет, сколько я остался должен мадам Николь за последний месяц, отдает ей нужную сумму, провожает до двери и тепло прощается.

Затем Мона возвращается к детям.

– Для начала давайте сходим в кабинет и проверим, не оставил ли Ари завещания, – предлагает она.

Все трое направляются в рабочий кабинет, в котором возвышается роскошный письменный стол.

– Папа купил себе потрясающую мебель, – замечает Карина. – Он предпочитал вести дела прямо из дома. Так он работал всегда с тех пор, как ушел из страховой компании. Но такого красивого офиса у него еще не было.

Она обводит комнату взглядом и продолжает:

– Судя по всему, здесь поработал дорогой дизайнер: мебель из березы, коричневые кожаные кресла… Как же великолепно здесь все подобрано! А этот прекрасный турецкий ковер! Наверное, он привез его из поездки. И эти милые безделушки! Все они явно из разных стран.

Мой сын молча наблюдает за ней, но его взгляд говорит сам за себя: сейчас не лучшее время изучать предметы искусства и обсуждать дизайн квартиры. Карина, конечно же, чувствует это и замолкает. Продолжает Мона:

– Знаете, по поводу завещания лучше узнать у нотариуса. Так будет проще. Интересно, он все еще пользовался услугами мсье Болье?

Записной книжки она не находит, но, обнаружив мой компьютер, восклицает:

– Надо же! А вы видели этот компьютер, последнее слово техники?

Бен припоминает, как в морге полицейский рассказывал ему, что нашел мою адресную книгу в компьютере. Он усаживается за компьютер и тоже находит ее. Мона звонит нотариусу, но не застает его в кабинете. Она оставляет сообщение на автоответчике: кратко объясняет цель своего обращения и просит перезвонить ей, как только нотариус сможет найти минутку. Чтобы он наверняка мог с ними связаться, Мона оставляет также координаты детей.

В ожидании звонка от нотариуса они начинают рыться в ящиках моего письменного стола, осматривают мои бумаги.