Книга Соседская вечеринка - Джейми Дей

Летти

Я работаю на ферме Кимболлов. Это семейный бизнес, созданный еще до рождения моих родителей. Его владельцы приятные люди, не злоупотребляющие пестицидами и старательно использующие устойчивые методы ведения сельского хозяйства[17], продавая в основном то, что выращивают. Я забочусь об окружающей среде, поэтому добираюсь на работу на велосипеде, даже в дождь. И я все еще езжу на том самом велосипеде, который мои родители купили на мой тринадцатый день рождения, – предмет гордости, поскольку я стараюсь ограничить свои запросы. Знаю, что мои попытки остановить глобальное потепление не удержат белых медведей на льду, но, полагаю, это лучше, чем ничего.

Я работаю здесь уже третье лето. Хозяева испекли торт, чтобы отметить официальное окончание моего домашнего заточения. Мило. Дома никакого празднования по случаю моего освобождения из-под родительского надзора не было; он просто закончился, когда я уехала с Джеем.

Кстати говоря, прошло уже несколько недель с тех пор, как мы с ним пытались выяснить секреты моей бывшей подруги. Я действительно получила от него обещанное сообщение, в котором говорилось, что Райли благополучно вернулась домой, но оно пришло только в десять часов следующего утра. Куда она отправилась и с кем, указано не было.

Я больше не уверена в своем отношении к идее мести. На самом деле я во многом не уверена. Например, кто такая Райли Томпсон? Я думала, что знаю ее и… честно говоря, была о ней невысокого мнения. Но сейчас? Она изменяет моему двоюродному брату и заслуживает расплаты. Жаль, что у меня не хватает духу выложить все карты на стол.

Однако это проблема. Месть – единственная связь с Джеем, и я не хочу терять ее… терять его. Просто не знаю, как двигаться дальше.

Я решаю переключить свое внимание с мести на то, чтобы написать об этом.

Пока все, что я прочитала, говорит о том, что ветхозаветное «око за око» не принесет мне ни успокоения, ни катарсиса. Мне все больше становится непонятно, почему люди вообще делают это. Согласно личному опыту у меня возникло мимолетное чувство превосходства, за которым вскоре последовала пустота в животе, поскольку в итоге я почувствовала отвращение к себе самой. Некоторая эволюционная выгода от акта мести встроена в наш мозг, но я недостаточно углубилась в свою работу, чтобы узнать больше.

Тем не менее мне не нужна докторская степень по психологии, чтобы понять очевидное: принимающая таблетки и шляющаяся где попало Райли опасна для моего кузена. Чтобы сообщить Дилану об этом факте, не разбивая ему сердце и не раскрывая, что мы с Джеем шпионили за его девушкой, потребуется немного такта.

Дилан находился в лагере по лакроссу, но сейчас он дома. Моя цель – убедить его взять перерыв в отношениях с Райли, однако сначала мне нужно помочь последнему клиенту моей смены.

На объяснение, как пользоваться устройством для считывания кредитных карт, уходит больше времени, чем на упаковку спаржи, брокколи, черники и базилика. Я не показываю своего раздражения. Это на самом деле запутанное приспособление. Женщина отходит и опускает два доллара в банку для чаевых с надписью «На колледж». Я сердечно благодарю.

– В какую школу ты ходишь? – интересуется она.

Я объясняю, что собираюсь учиться в выпускном классе средней школы Мидоубрука. Ее следующий вопрос легко предугадать.

– Ты уже знаешь, куда хочешь поступать?

– Я надеюсь на USC, – отвечаю я. – Хочу изучать науку об окружающей среде. – Могу сказать, что она слегка удивлена. Никто не считает, что продавать продукты могут и умные дети.

– Что ж, удачи, дорогая, – говорит она и уходит.

Удача – это хорошо, но гораздо полезнее было бы помочь убедить моего чересчур принципиального отца заплатить немалую цену за образование моей мечты. Нам суждено столкнуться, потому что я пойду в Университет Южной Калифорнии, но это позже. Очень жаль, что мама всегда принимает сторону папы, потому что в кои-то веки мне действительно не помешала бы ее поддержка.

После окончания смены я сажусь на велосипед и возвращаюсь домой. Я добираюсь туда чуть меньше чем за пятнадцать минут. К концу поездки у меня горят ноги, потому что Мидоубрук довольно холмистый, а мой велосипед отчаянно нуждается в… что ж, в новом велосипеде. Но я не собираюсь уступать культу потребления.

Я занимаюсь домашними делами: разговариваю с папой, используя в общей сложности двадцать семь слов, которые честно передают все, что нужно сказать. В последний раз, когда у нас состоялся настоящий «разговор», я была достаточно мала и плакала из-за поцарапанного колена. Я совершенно нормальный подрастающий старшеклассник, а это значит, что ситуация, при которой я веду долгие содержательные беседы с отцом, как результат впитываю его мудрость и немедленно применяю ее к собственной жизни, возможна только в кино.

– Куда собираешься, Летти? – спрашивает папа, когда я направляюсь к кухонной двери. Я читаю в его в глазах предложение: «давай сделаем что-нибудь вместе». Бедняжка.

– К Дилану, – отвечаю я и выхожу.

Я буквально чувствую, какие сомнения раздирают моего отца. Он задается вопросом, не упустил ли он какую-то ключевую возможность наладить более крепкую связь между нами. Я должна сказать ему, что у нас все в порядке – по крайней мере, до начала дебатов о колледже. В действительности ему следует сосредоточиться на маме, а не на мне. Он вообще видел мусорное ведро? Похоже, ее пристрастие к алкоголю становится все хуже. Раньше в дыхании моей матери не ощущалось винных паров до захода солнца.

Я нахожу Дилана на заднем дворе, он использует рикошет для лакросса, чтобы поиграть в мяч с самим собой. Вот он, только что вернувшийся из лагеря по лакроссу, все еще пытается стать сильнее, усовершенствовать свою игру. Это своего рода брачный ритуал. Чем лучше он будет выступать на поле, тем большее впечатление произведет на Райли. Бедный парень понятия не имеет, что его личная жизнь на самом деле обман.

– Привет, Ди! – окликаю я его.

Дилан поворачивается. Его лицо светлеет.

– Привет, Летти.

Он с невероятно высокой скоростью отправляет мяч в рикошет, который так же быстро возвращает его обратно. И каким-то образом тот оказывается в сетке его клюшки. Я не понимаю этот вид спорта. Если бы игроки сидели на метлах и гонялись за Золотым снитчем, тогда я была бы их фанатом.

– Есть минутка? – спрашиваю я.

– Конечно. – Онподходит, убирая с потного лица влажные длинные волосы. От него пахнет, как от спортивного носка. – Что случилось?

– Как дела? – спрашиваю я. Понятия не имею, как облегчить переход к основной теме.

– Эм-м… хорошо.

Наступает неловкое молчание. Я подозреваю, что он сообщил о себе все что хотел. Возможно, у нас с Диланом и есть что-то общее в ДНК, но это не привело к сильной эмоциональной связи. Я смотрю на своего двоюродного брата так, как могла бы смотреть на животное в зоопарке – с долей любопытства и грусти. Что-нибудь вообще может заставить его проявить эмоции? Если у него и есть какие-то настоящие чувства, то они похоронены так глубоко в его подсознании, что я не уверена, что их смог бы выкопать экскаватор.

Если бы я могла распутать его мысли, увидеть их разложенными перед собой, подозреваю, они не сильно отличались бы от мыслей Зои: мяч, еда, сон и, в его случае, секс. Зои не придает последнему особого значения, поскольку ее стерилизовали, что,