Книга Слеза Бога - Наталья Николаевна Александрова

нарочно, я умею, если надо… Чего, говорю, тебе, мужик, надо? И дверь держу – мало ли, думаю, кто такой… Он отвечает: я хозяин квартиры. Какой-такой хозяин, спрашиваю, мне тетка комнату сдавала, деньги вперед взяла, теперь я тут живу. И тогда он сказал, что тут жена его живет.

– Бывшая, – вставила Юлия.

– Вот ни про какую жену точно ничего не знаю, говорю, ее вообще дома нет, и дверь заперта. Ну, он хотел в квартиру войти, да как мимо меня протиснешься. – Иван не без гордости оглядел свою мощную фигуру.

– Это уж точно. – Юлия представила, как щуплый, малорослый, с узковатыми плечами Лешка старается отпихнуть такую махину, и невольно прыснула. – А Ежик? – спросила она. – Что Ежик?

– А он в комнате сидел, я дверь закрыл, чтобы не беспокоить. А этот твой про ребенка вообще не спрашивал.

– Скотина! – с чувством высказалась Юлия. – Уже несколько месяцев не давал ни рубля.

– Не шуми, – строго сказал Иван, – ребенка разбудишь. Кстати, что тебе удалось узнать у моей тетки?

Юлия опустила глаза, замялась:

– Не хочу тебя расстраивать, но только твоя жена действительно приезжала не в клинику. Олимпиада Гавриловна… твоя тетя рассказала, что Ирина с кем-то разговаривала по телефону, с каким-то Ашотом Ованесовичем, а потом вызвала к подъезду такси и поехала на площадь Ломоносова, дом два… Олимпиада Гавриловна слышала, как она называла этот адрес.

– Ну, так, может, там и находится та клиника, а Ашот Ованесович – это ее врач?

Иван произнес эти слова слишком поспешно, слишком горячо – ему не хотелось признавать очевидное, не хотелось смириться с тем, что жена лгала ему. Хотя он давно уже это знал.

Юлии тоже не хотелось причинять ему боль, но нужно было довести дело до конца. В конце концов, что он – ребенок малолетний? Не он первый, не он последний, кому жена изменяла, – выдержит, ему сейчас не об этом думать надо.

– Я съездила туда. Площадь Ломоносова совсем небольшая, там нет никакой клиники. А в том доме, куда ездила Ирина, находится какая-то крупная строительная контора под названием «Петротраст». И там действительно работает Ашот Ованесович Ованесов. Он не врач – он начальник какого-то важного отдела. Я к нему чуть не устроилась секретаршей.

– Ну ты даешь! – Иван криво усмехнулся. – Сколько всего успела, просто удивительно… – В глазах его мелькнул недобрый огонек: – Так ты думаешь, что она и этот Ашот… как его там…

– Я не думаю, что он был ее любовником, – прямо сказала Юлия. – Мне показалось, она ездила к нему по какому-то делу. Мне там одна… в общем, она сказала, что Ашот этот – мужчина серьезный, солидный, работает много и к каждой юбке не пристает. Так что если бы у него что и было с твоей женой, не поперлась бы она к нему в офис, нашли бы место поукромнее, чтобы встретиться. Точно, она была у него по делу.

– По делу? – переспросил Иван. – Но какие у нее могли быть дела?

В глазах у него было недоумение – покойная жена после смерти раскрывалась какими-то новыми, совершенно неожиданными сторонами.

– А у тебя были какие-то дела с этим «Петротрастом»? – спросила Юлия и положила на стол цветной буклет. – Кажется, я не переврала название фирмы…

– Нет, первый раз слышу такое название. – Иван равнодушно взглянул на буклет, и вдруг в его глазах мелькнул огонек интереса. – Да ведь это мой город, Ченегда… это церковь Успения Богородицы, между прочим, пятнадцатый век… только вот этого уродства из стекла и бетона там нет…

– Наверное, они как раз и собираются его построить. Видишь, что здесь написано: «“Петротраст” вдохнет новую жизнь в старинные города русского Севера»…

– Дай-ка посмотрю, что они понимают под новой жизнью… – Иван перевернул несколько страничек буклета, на каждой из которых церкви и старинные дома соседствовали с суперсовременными зданиями и конструкциями. – Вот как… оказывается, эта фирма выиграла конкурс проектов и собирается строить в нашем городе огромный современный железнодорожный узел, через который пойдут транспортные потоки из Москвы и Петербурга в северные порты и в Скандинавию… здесь будет современная товарная станция, огромная складская зона, таможенный терминал, деловые и торговые центры… общая стоимость проекта – несколько миллиардов долларов… ничего себе! А я об этом проекте даже не слышал… – Вдруг он уставился на одну из страниц с таким выражением, как будто увидел привидение. – А это что такое?

Юлия перегнулась через его плечо и взглянула на фотографию: на пологий склон взбиралась стена старинного монастыря, а слева от нее возвышалась огромная железобетонная конструкция, к которой подходила сверкающая паутина железнодорожных путей.

Подпись под фотографией гласила, что это будущий складской комплекс, важнейшая часть железнодорожного узла.

– Как эта хрень здесь оказалась?

– Что тебя так удивляет? – спросила Юлия. – Я так понимаю, что они на компьютере встроили изображение будущих складов в фотографию местности. Так всегда делают, когда хотят показать, как новая стройка впишется в сложившийся пейзаж…

– Да это все понятно! – отмахнулся Иван. – Не в этом дело!

– А в чем тогда?

– В том, что на этом самом месте сейчас находится моя фабрика! Наша с Борькой фабрика!

– Какая еще фабрика? У тебя фабрика есть? Ты что, владелец заводов, газет, пароходов?

– Ну да, – огрызнулся Иван, – олигарх я, как же.

– Это же надо, до чего человек докатился! – прищурилась Юлия. – Комнату снял у тетки на вокзале, куртку у ханыги стянул…

– Слушай, кончай бабские штучки, а? – рявкнул Иван. – Тут дело важное, у меня от этого жизнь зависит!

«А у меня? – горько подумала она. – Все у него будет хорошо, он выкрутится, потому что богатые всегда выкрутятся. А я останусь как раньше – одна, без квартиры, без работы, без денег, с больным ребенком на руках. Для нас ничего никогда не изменится, а если изменится, то только к худшему».

Она не успела додумать эту мысль до конца, потому что почувствовала, как кто-то сгреб ее в охапку и поднял в воздух.

– Эй, ты что? – спросил Иван и легонько встряхнул ее.

От такой ласки у Юли едва не перемешались все кости.

Совсем близко она увидела его лицо – неправильные, слегка грубые, словно вырубленные топором, черты и глаза – серые, сердитые. Да нет, не сердитые, а тревожные. И кажется, добрые. В глубине зрачков отражалась она сама.

Юлии стало стыдно – человеку и так несладко, ведь у него и вправду огромные неприятности, а она тут…

Она уткнулась Ивану в плечо, доверчиво вздохнула, а он рассказал, что фабрика существовала в их городе давно и его отец проработал на ней