Книга Омская зима - Владимир Мефодьевич Башунов

Вода густеет,

вымерзает,

Вот-вот добьет ее мороз.

У нас в России не бывает,

чтоб жизнь прожить без

                                    слез.

У нас у каждого —

                            по горю,

и по беде,

и по звезде…

Дороги,

что лежат по полю,

так одинаковы везде.

Я нелегко по ним шагаю.

Я не предвижу их конца.

Но их начало твердо

                                знаю —

у материнского лица.

* * *

Деревня спит открыто и глубоко.

Горланят молодые петухи.

Встает заря над склонами востока.

Деревья предрассветные тихи.

И дума нарастает бесконечно,

и каждый миг тревогою объят,

спешит судьба

                       путем куда-то Млечным,

и на нее созвездия глядят.

Сорвусь —

                 сгорю за дальними стогами

у чьей-нибудь любови на виду,

и конь заржет и полетит кругами,

ловя губами яркую звезду.

И что-то на земле должно случиться

взамен сгоревшей

                            на небе звезды…

И женщина пусть в птицу превратится,

минуя день и час своей беды.

Совьет гнездо поодаль от жилища,

и вырастит любимого птенца.

Какая ночь!

Друг дружку души кличут,

не распознав родимого лица.

* * *

Мой красный

узенький трамвай —

кондукторша в углу —

гремит сквозь юность:

— Поспевай!

И я за ним бегу.

Бегу не год,

бегу не два,

бегу —

вдоль ленты лет…

Уже кондукторша седа,

вагон утратил цвет.

Теперь он светлый,

голубой

в иную даль спешит.

— Доволен ли

своей судьбой? —

кондукторша кричит.

Я ей в ответ

машу рукой —

не подыскать слова…

Стою один

перед рекой —

молчит река-Нева.

* * *

Не торопись проститься с летом

у Белокаменных столбов,

бредя тропинкою, кюветом,

с корзиной полною грибов —

холодных, чистых, маслянистых,

растущих ночью в тишине

в лесах калужских травянистых,

так близких и понятных мне.

Пускай они полны печали,

сухой осенней тишины.

И успокоенные дали

насквозь прозрачны и слышны.

И журавлиный крик протяжный

повиснет в сетке паутин…

В такое время очень важно

понять,

           что ты ведь не один,

что к дому выведет дорога,

где, словно почесть за труды,

мать встретит прямо у порога

и примет ранние грибы.

ПИШИТЕ ПИСЬМА МАТЕРЯМ

Пишите письма матерям,

пишите все,

                  и без обмана.

Они их ждут,

                    проснувшись рано,

надоедая почтарям.

Их, получив,

читают вслух,

от посторонних взглядов прячут,

сидят обдумывают,

плачут,

и снова их читают вслух.

Ответы пишут не спеша,

несут на почту лично,

сами,

сверяют адреса часами —

спокойной чтоб была душа…

Пишите письма матерям,

пишите все,

                  и без обмана.

Они их ждут, проснувшись рано,

надоедая почтарям.

Иван Яган

КУРГАН

ЕСЛИ Б НЕ БЫЛО МОРЯ

Корабельной иду стороною —

Там, где даль голубая манит,

Там, где ветер в обнимку с волною

Налетают на древний гранит.

Здесь давно мне знаком каждый камень,

Здесь прибой, словно в песне, могуч.

В небе месяц уперся рогами

В золотую громадину туч.

Море!

Вспомним под гул твой и блеск твой

Нашу дружбу от первого дня.

Я тебя понимал с полуплеска,

Как и ты с полуслова меня.

Ты трепало меня и ласкало,

Без тебя б мир был скучен и тих,

Мне бы ветры на стонущих фалах

Не сыграли мелодий твоих.

Мне не знать бы цены свиданий

И солености девичьих слез,

Я матроса высокое званье

Не сумел бы осмыслить всерьез.

…Ты, что в мире не сыщешь красивей,

Не сули нам спокойных минут —

Бейся вечно о берег России,

Где орлы да матросы живут!

БУРАН

Буран гуляет не на шутку —

Так, что бросает звезды в дрожь,

А ты не просто первопутком,

А бездорожием бредешь.

Буран —

             в лицо.

Не видно света.

Жестки рюкзачные ремни.

Неведомо, когда и где там

Еще покажутся огни.

Озлясь на светопреставленье,

Идешь, одну усвоив суть:

Что лишь в одном твое спасенье —

В том, чтоб еще, еще шагнуть…

* * *

Корят меня за мягкотелость,

Но черта с два я мягкотел.

Еще ничто не отвертелось,

Чего я сильно захотел.

Я чую: есть во мне железо,

В кровинке каждой есть металл.

А что не с каждым спорить лезу —

Так это ж Пушкин завещал.

Но головой своей ручаюсь:

Настанет время —

                            проявлюсь.

Расплавлюсь, выщерблюсь, сломаюсь,

Сгорю, но только не согнусь!

В СТЕПИ

У нас в степи светло и чисто,

Был пал. Теперь трава взошла —

Вот суслик сусличихе свистнул:

Пора, мол, в нору, есть дела!

Над ширью синей и покатой

Чист жавороночка звонок,

А перепелки, как гранаты,

Взрываются у самых ног.

Восходит солнце.

Оттого-то

Перепела навеселе.

Идет великая работа

И под землей и на земле.

Она любого обуяла,

Одна заботушка в чести —

Цвести во что бы то ни стало

И обязательно расти.

И ты идешь легко, открыто,

Идешь, о чуде не трубя,

Лишь вспоминаешь, что забыто,

И забываешь сам себя.

* * *

Люблю стихи без заголовков.

Они загадочны чуть-чуть…

От первой строчки до концовки

Идешь, улавливая суть.

Идешь, как в дом, где не бывал ты,

Куда ведет тебя поэт.

И нет ни грохота, ни гвалта,

Прозрачной заданности нет.

Хотя еще