Книга Любовь как вредное пристрастие - Стоев

положил ладонь на затылок, зарываясь пальцами в заколотые волосы, и снова соединил наши губы. Целовал так, словно пил: жадно, жарко и взахлеб. То благоговейно и нежно, а то откровенно страстно, давая возможность узнать силу его желания, впитать тепло кожи, запечатлеться ощущениями.

Никогда меня так не целовали… Да и никогда так не желали.

Тот день все изменил. Я поняла, что больше не принадлежу себе, что любовь, до этого витавшая где-то в высях нереальности, бывшая прекрасным духом, обрела плоть, скрутила вполне физическим желанием, породила земные и достижимые цели. Конечно, осознавала, что этот мужчина слишком хорош для меня, что он — дар, который однажды придется вернуть вселенной, что он судьба, конец которой горек, как яд. Я не подхожу ему ни по единому параметру, а он не подходит мне, но, боже, как же нам хорошо и идеально вдвоем.

Через три с небольшим года, исполненных медовых и ярких оттенков счастья, все развалилось примерно так, как и ожидала. Грезам не место в реальности, они должны жить в небесных высях, а тем, кто затащил их на землю, придется расплачиваться.

Глава 5. Тайны маленькие и большие

Стабилизационный центр. Все, наверное, слышали эту психотерапевтическую хрень про него. Говорят, помогает, когда душевное равновесие в нокауте. Когда творится всякая дичь, которую ты не можешь контролировать, просто расслабься и сосредоточься на каком-нибудь образе, представь себя в заранее созданном воображением безопасном месте, ну и тогда ты вроде как сможешь решать текущие задачи и не спятить.

Таким стабилизационным центром стали для меня трусики Нелли, вытащенные из корзины для белья. Те самые, в которых она встречала меня той ночью… В воскресенье утром, поглаживая в кармане мягкие кружева на них, я смотрел на ключи от машины и квартиры, брошенные в прихожей, полностью одетый, готовый ехать к ней и думал: а оно мне надо? Во-первых, с кем я собираюсь говорить и выяснять, что вообще происходит? С женщиной, предавшей и отказавшейся от меня, не доверявшей и не пожелавшей слушать. А во-вторых, зачем мне с ней говорить? Она использует меня, тонко манипулирует, взяла за член в прямом и переносном смысле слова. Ладно, я позволил это раз и другой, раскрыл обман, теперь надо поставить точку. А в-третьих… В-третьих, просто хочу ее увидеть и быть рядом…

Выматерившись, фантастически злой на себя, жизнь и треклятые выверты судьбы, я остервенело разулся, побросав обувь по разным углам. Вернулся в комнату, плюхнулся на диван.

Раздирающие меня противоречивые решения, желания и чувства не угомонились и в понедельник, словно у них был чемпионат по рукопашной борьбе, вот они и схватились не на жизнь, а на смерть. Меня, точно беременную истеричку, кидало из одной крайности в другую: от бешеной ненависти к надежде найти компромисс и выход, от желания часами доказывать Вишневецкой свои чувства и словами, и действиями к полному безразличию, похожему на амнезию, от отчаяния к смеху над собой. Рот всему этому затыкали трусики Нелли. Будто талисман, они теперь всегда были со мной, и как только ощущал, что дело дрянь, сжимал мягкий шелк в своей руке — и отпускало. Эта легкомысленная вещица из женского гардероба будто говорила: успокойся, Доронин, просто затаись и жди пятницы и тогда получишь все, а может, даже больше.

Да, ждать пятницы — хорошая идея. И планы уже есть: загляну в свой любимый дерьмовый бар, но на сей раз постараюсь ограничиться парой порций спиртного (надо бросать спиваться из-за какой-то предательницы), потом отправлюсь пешком в свое временное пристанище, а после… Пока не придумал, но и неважно. Импровизация тоже хорошая вещь. Главное — никакой Элеоноры Вишневецкой ни в мыслях, ни в реальности. Точка. Это точка, Доронин, понял?

Но (внезапно!) чудеса импровизации продемонстрировала моя мать. На девяносто процентов состоящая из постоянства и сохранении стабильности, привычек, она иногда выкидывала такой фортель, что вся семья неделями отходила. Кстати, знакомство и шефство над Нелли из числа таких поступков.

Мама позвонила в среду. Сама. И заговорила так, будто и не была обижена за развод, за то, что не могу наладить контакт с экс-супругой, и совершенно забыла, что я сын — паршивая овца в стаде Дорониных. Услышав ее беззаботный и веселый голос в трубке, я на некоторое время оказался дезориентированным и не мог сообразить: мне радоваться такой чудесной перемене или насторожиться.

— Гош, я понимаю, ты занят, поэтому сразу перейду к делу. Жду тебя вечером в пятницу на семейный ужин.

Пятница прямо какой-то день икс. Дел у меня много запланировано…

— Лучше не жди, я буду занят.

— И чем же таким?

Вот же дотошная женщина.

— У меня деловая встреча.

— Что? Допоздна?

— Возможно.

Мама решительно выдохнула в трубку.

— Егор, прекрати расстраивать меня. Повод для семейного ужина весомый: Аля представит нам своего молодого человека, они уже два месяца встречаются, и все у них серьезно. Предупреждаю, что Нелли я тоже позвала. Во-первых, они с Алей хорошие подруги, а во-вторых, она была и останется частью семьи. Ты понял меня?

— Понял, — буркнул сердито.

Нелли придет… Бывшая вряд ли откажется, ведь они с сестрой действительно дружат давно и надежно. Интересно, как она будет себя вести? Ведь это первая наша встреча на людях после развода… Интригует и то, что нас соединяет большая такая тайна: мы до сих пор спим вместе.

Спали! К черту Вишневецкую. Обязательно появлюсь на этом ужине и покажу, что совершенно остыл и интересуюсь ею не больше, чем предметом мебели.

— Во сколько и где? — прервал вопросом мать, начавшую перечислять, почему обязан явиться на очередное семейное сборище.

— В семь. Соберемся на даче.

Дачей мама называла коттедж за чертой города, в М***. Живописное местечко в глухой дыре, Евгения Александровна обожала его, проводила там весь свой отпуск и собиралась окончательно обосноваться в том доме, когда выйдет на пенсию. «Будете внуков мне привозить, замечательное место для них», — повторяла она. Большая часть семейных ужинов проходила именно там. На веранде накрывался огромный стол, в обязательном порядке подавались запеченная утка и любимое вино родителей, на свет вытаскивались все события и планы, которые требовалось обсудить на семейном совете. Более того, на таких сборищах объявлялись судьбоносные решения, к примеру, именно там Данил заявил, что женится на Карине, я — что Нелли приняла мое предложение и грядет очередная свадьба… Помню, она смущалась тогда так сильно, что почти весь ужин просидела очаровательно зардевшаяся и постоянно смахивала мою руку, желавшую обосноваться на ее коленке.

Время