Книга Киноспекуляции - Квентин Тарантино

ее темы и сюжета главное – то, что происходит после этого чудовищного инцидента.

Своим повествованием Бурман с самого начала вел нас к деревенским насильникам, как охотничья собака, идущая по следу. Но в книге Дики точка, к которой движется сюжет, – это ожесточенный спор четырех мужчин о том, что им делать дальше.

Мужчины в «Избавлении» сталкиваются с социальным табу: одного из них изнасиловали, и это, в той или иной степени, будет висеть над каждым из них до конца его дней. Точно так же фильм Бурмана нарушает табу для каждого зрителя, и осознание этого висит над зрителем до самых финальных титров (а может быть, и дольше – во время дороги домой и на следующий день, когда вы рассказываете товарищам по работе, какой странный фильм вчера посмотрели).

Но героям фильма предоставлена возможность сберечь свою тайну: когда будет достроена плотина, все эти земли скроются под километрами воды. Как говорит Льюис своим спутникам: «Черт, глубже не закопаешь!»

Другими словами, что случилось в лесу, остается в лесу. Эти четверо могут вернуться в свою скучную жизнь, и никто, кроме них самих, не будет знать о том, насколько обогатил их этот опыт. А в голове у зрителя останется опасный вопрос: «Что бы сделал ты на их месте?»

«Избавление» было первым романом Дики. Всего за свою жизнь он написал три. В третьем романе, «К Белому морю», практически один персонаж, и этот персонаж – точная копия Льюиса, только эскимос. Впервые я узнал об этой книге в пересказе Джона Милиуса, который ею восторгался. В 1990-е по студиям ходил сценарий, написанный Дэвидом Уэббом Пиплсом и братьями Коэнами; он был чудовищный. Однажды мой агент принес мне этот сценарий и стал его расписывать как блестящий материал для Брэда Питта. «Брэд Питт? – спросил я, не веря своим ушам. – Блядь, это же эскимос!»

«Избавление» – хороший роман, но есть в нем озадачивающая недосказанность. Большинство книг приходится сокращать для киноверсии. Но в случае с «Избавлением» экранизация дополняет материал, и это идет ему на пользу. Легко вообразить, как радовался Бурман, читая книгу: наконец-то есть над чем работать! Бурман делает всю историю более живой и захватывающей. Эд, Льюис, Бобби и Дрю не так выразительны в книге, как Войт, Битти, Кокс и особенно Рейнолдс на экране. То же относится и к двум гоблинам-насильникам. В книге они больше, чем просто функция, они обладают характерными чертами, но Маккинни и Кауард делают их по-настоящему живыми людьми. В их экранных образах есть подлинность. Да, Маккинни, Битти и Кауард работают на камеру, но это не представление для зрителя. Мы не просто смотрим на изнасилование Бобби – мы ощущаем себя свидетелями.

Увы, сцена спора – высшая точка фильма, дальше он идет только вниз. Мы так и не понимаем, что же на самом деле случилось с Дрю (Ронни Коксом), и из-за этого весь третий акт хромает с самого начала. Я прекрасно понимаю, что это умышленная неопределенность. Но то, как Бурман выстроил всю эту часть действия, в особенности реакцию Кокса, сначала вызывает недоумение, а потом раздражает. Даже если Бурман счел нужным, чтобы персонажи не знали, что случилось с Дрю (а я не думаю, что это необходимо), нельзя было оставлять в неведении зрителя.

С этого момента фильм, прежде натянутый как гитарная струна, начинает провисать.

Обряд мужской инициации Эда/Войта (залезть на скалу, пронзить стрелой Ковбоя Кауарда), по идее, должен быть страшным и напряженным, но сделан он настолько формально, что в исходе не сомневаешься ни на секунду. За сраного Рэмбо в «Первой крови» переживаешь больше, чем за Эда, когда он карабкается на скалу.

Финальная часть – когда выжившие сталкиваются с властями и старательно делают вид, что ничего не произошло, – тоже должна бы звенеть от напряжения, но дает в итоге только пшик. Потому что Бурман принимает непостижимо странное решение подать всю кульминационную часть – на которой мы должны грызть ногти – в самом будничном стиле.

Нет, правда, какого хера?

Неужели можно вообразить, что Эд проползет три четверти скалы, а потом вдруг сорвется и разобьется насмерть?

Не думаю.

А когда он столкнется лицом к лицу с Ковбоем Кауардом, беззубый кретин снесет ему башку, и потом – титры, занавес, до свидания?

Сомневаюсь.

Но когда они договариваются, как будут врать недоверчивому деревенскому шерифу, тут исход не так очевиден. Тут их всех могут отыметь не хуже, чем Бобби.

Но Бурман делает эту часть настолько бесцветной, что мог бы и вовсе заменить ее стоп-кадрами с закадровым голосом, который бы просто объяснил, чем кончилось дело. Шерифа играет сам Джеймс Дики, и в вялом, ленивом режиссерском решении финала он даже кажется вполне на своем месте.

Но именно в этот момент фильму как воздух необходим еще один сочный персонаж, который спас бы действие своим появлением. С правильным актером в правильно сложенном третьем акте роль шерифа помогла бы фильму совершить победный финишный рывок (вспомните Уилфорда Бримли в «Без злого умысла»).

У всех проблем финала «Избавления» есть очевидная причина. Да, вывести из строя Льюиса (Бёрта Рейнолдса) перед началом третьего акта – решение в структурном плане смелое и с глубоким смыслом… но для фильма самоубийственное.

Незадолго до «Избавления» Бёрт Рейнольдс снялся в роли лейтенанта Дэна Огэста в одноименном полицейском сериале Куинна Мартина. По этой роли и этому сериалу можно составить точнейшее представление о том, какие роли доставались ему в ту пору. Как-то раз я спросил Бёрта: почему он, всегда старавшийся оживить и раскрасить своих героев, сыграл Дэна Огэста настолько сухо?

«Потому что так хотел [продюсер] Куинн Мартин, – отрезал он. – Куинн не терпел отсебятины от своих артистов. Стой и играй как сраный Ефрем Цимбалист-младший»[31].

В наши дни Бёрт известен как яркий характерный актер, и его сухая, отрывистая манера речи в роли Дэна Огэста кажется любопытным экспериментом. Впечатляет, что даже без своего привычного набора фокусов Бёрт способен быть на уровне. В «Дэне Огэсте» ему дали задание быть Джоном Гэвином. Но Бёрт не хотел быть Джоном Гэвином; вся производственная машина толкала его в этом направлении, а он успешно сопротивлялся. Но и Бёртом он пока еще не стал. Только кушетка у Карсона дала ему эту возможность. Я спросил его: а если бы «Дэна Огэста» продлили на второй сезон, смог бы он сняться в «Избавлении»?

«Точно нет, – ответил он. И добавил: – Был бы богат, но несчастлив».

В первой половине фильма зрители с удовольствием наблюдали за хвастуном Льюисом, но во главе импровизированного суда из четырех присяжных Бёрт Рейнолдс выдает нечто большее – это лучшая работа актера на тот момент.

Глядя на то, как Рейнолдс (все в том же самцовом водолазном жилете) ходит взад и вперед, выкладывает аргумент за аргументом и постепенно добивает несогласного Ронни Кокса своей логикой