Книга НеКлон - Anne Dar

уже не первый день стоит на парковке со спущенным задним колесом, да и водить я, конечно же, не умею. В борсетке нашлись знакомые вещи: несколько бумажек – деньги, паспорт и… Мои пальцы вздрогнули от неожиданного холода. Пистолет.

Не задумываясь, я перебросила всё найденное в борсетке в сумку со странной одеждой, а саму борсетку вернула на полку – на всякий случай, если вдруг именно эту его вещь будут искать. Вытащив сумку из шкафа, я с легкостью отодвинула его вбок, протянула руку в стенную выемку, вытащила оттуда тот невероятный сборник красиво сложенных слов, который наставник вручил мне сразу после того, как вытащил меня из пыточной… Засунула сборник в эту же сумку, после чего с трудом вместила её в стенную выемку и, наконец, плотно придвинула к тайнику податливый шкаф.

Я крайне вовремя выбежала на улицу. Стоило мне скользнуть в кусты, как у двери пристройки возникли миссис Лундберг с миссис Франссон. Они пробыли внутри пристройки недолго – не больше трех минут. Зашли туда только с одной большой связкой ключей и с ней же вышли – как будто ничего не вносили и ничего не вынесли.

Наблюдая за тем, как наставники удаляются от пристройки, я неосознанно схватилась обеими руками за голову. От осознания того, на что именно я – неужели! наконец! – решаюсь, в моей голове начал разливаться звон, удары пульса оглушали, сердце набатом колотилось обо всё ещё болящие после побоев рёбра…

Приказав себе собраться, я напомнила себе о том, что всё только ещё начинается…

Наставники зашли за угол главного здания. Вдох-выдох-вдох…

Стиснув зубы, я со звоном в ушах вышла на поиски 11112.

Глава 14

Я предполагала, что буду искать друга мучительно долго, возможно даже с проникновением в запретную зону здания, входящую во владения Эбенезера Роудрига. Поэтому когда, подходя к главному входу главного здания, я столкнулась с клоном 17301, которая отстраненным тоном, присущим всем клонам, передала мне новость о том, что 11112 разыскивает меня, я не поверила своему счастью. Мы не виделись целых три недели: две я провела в пыточной, ещё одну 11112 наверняка провёл в какой-нибудь медицинской палате, приходя в себя после изъятия. За это время столь многое изменилось, что от одних только мыслей об этих изменениях по моей спине всерьёз разливается холод.

11112 сидел на расстеленном на газоне пледе: верхней частью тела он скрывался в тени молодого, одинокого клёна, искривленного суровыми северными ветрами, а ноги грел на лишенном тепла весеннем солнце. Ещё издалека я заметила, сколь сильно мой друг переменился в своей внешности. Он выглядел откровенно неважно: очень бледный, с неожиданно впавшими щеками, незначительными, но всё же появившимися под глазами тенями, заметно похудевший и отчего-то вдруг без левой брови.

– Рад видеть тебя, 11111, – вяло улыбнулся мне друг, при этом с заторможенным энтузиазмом помахав мне рукой.

– Выглядишь прелестно, – попыталась улыбнуться в ответ я, но у меня не получилось.

Я опустилась на плед, сев по правую руку от главного философа Миррор.

– Помнишь, как в пятнадцатилетнем возрасте нас всех наголо эпилировали лазером, не тронув только наши головы?

– Как же не помнить, – а вот сейчас я отчего-то вдруг улыбнулась искренне, – у меня до сих пор волосы нигде не растут. Только на голове и остались. – Я посмотрела на друга в упор. – Зачем тебе бровь сбрили?

– Не знаю. Должны были изъять только левую почку, а по факту проснулся без почки и без брови, – я отметила, что даже сила голоса 11112 заметно ослабела. – Ты ведь знаешь, что Роудриг не из добряков. Да и его лаборанты не лучше. Может, просто захотели посмеяться, пока я находился в отключке под анестезией. – От услышанного внутри меня мгновенно что-то вспыхнуло и забурлило, мне вдруг захотелось вскрикнуть, стукнуть, сделать что-то ощутимое… – А ты выглядишь совсем неплохо, с учётом того, что ходят слухи, будто тебя и ещё пятьдесят одного клона жестоко пытали за какой-то пропавший у Мортон конверт.

– Всё под одеждой, – приподняв рукав своего пиджака, я показала другу обмотанное бинтами правое предплечье, и его взгляд выхватил мои заклеенные лейкопластырем пальцы.

– Никогда бы не подумал, что нас действительно могут пытать.

– Почему нет?

– Хотя бы потому что хуже гречихи и запирания с нами ничего до сих пор не делали.

– Нас разбирают на органы, 11112, – я врезалась в друга категоричным взглядом, в ответ на что он вздохнул и отвёл свой взгляд в сторону. – Тебе бровь лазером сбрили?

– Не знаю.

– Ничего, узнаем через недельку-другую. Если не лазером, значит скоро отрастёт.

– Не узнаем.

– Что ты имеешь в виду?

– Через три дня меня введут в переходное состояние, за которым, как ты знаешь, последует неизбежный уход.

– Но ведь только недавно у тебя изъяли почку…

– Нужны ещё вены, – голос 11112 звучал угнетённо и как-то странно. “Пропаще” что ли.

– А меня планируют уже послезавтра пустить на полный разбор.

– Что?! – от неожиданно выданной, сильной эмоции друга я даже слегка подскочила на месте. 11112 отличался крайней сдержанностью, редко использовал восклицательные интонации, а здесь вдруг в таком вялом состоянии и такая ярко выраженная эмоция! Меня это приободрило. 11112 всегда пытался если не потушить, так спрятать мой огонь, чтобы он не привлекал внимания оригиналов или недружелюбно настроенных клонов, и даже несмотря на то, что у него это не получалось, он не сдавался. Я опасалась, что и сейчас он попытается притушить меня – естественно, как и всегда, безрезультатно, – но услышав в его тоне именно ту эмоцию, которую я всегда жаждала услышать от него – несогласие! – я почти поверила в то, что у меня получится спасти и его тоже – лично я не собираюсь покорно позволять убивать себя! Сделав глубокий вдох, я, наконец, произнесла пугающие слова вслух:

– Мы можем сбежать.

– Куда?!

От услышанного вопроса у меня перехватило дыхание. Он спросил куда! Он не сказал “нет”! Не спросил, не сошла ли я с ума! Он задал такой хороший вопрос!

– Пока ещё не знаю куда, но так жить нельзя…

– Мы и не собираемся жить.

А вот это нехорошо…

– Но мы можем собраться! – мой голос прозвучал уверенно и, может быть, даже твёрдо.

– С чего ты взяла, что можем?

– Я так чувствую.

– У тебя нет души.

– Значит это не чувства, а мысли, – я не была согласна с этим утверждением, но сейчас у нас завязывался спор не на жизнь, а на смерть, так что было не до выяснения смыслов понятий, – называй как